— В одном из подававшихся мне докладов я читал, что астероид должен пройти через некую «замочную скважину», — сказал президент Рааб.

— Мы экстраполируем существование нескольких таких гравитационных каналов. Если астероид пройдет по одному из них, это изменит его орбиту и при возвращении через семь лет приведет к его падению на Землю.

— А почему НАСА не предпринимает попыток предотвратить это? — поинтересовался генерал Гегберг. — Отклонить астероид?

— Отклонить куда? Вне зависимости от того, что там толкуют псевдоэксперты, мы знать не знаем, насколько близко пройдет астероид то ли от Земли, то ли от одного из этих гравитационных каналов. И отклонить по неведению можем так, что его орбита пересечется с земной.

— И что мы собираемся делать? — спросил Брэдфорд.

— Направим к астероиду космический аппарат и закрепим на нем ретранслятор, — ответила доктор Кардифф. — Это позволит нам точно рассчитать орбитальную траекторию. До сих пор мы ничего такого не делали, потому и не знаем, насколько близко он пройдет. Возможно, и не узнаем.

— Но мы представляем себе, какая угроза может исходить от других астероидов, — предположил генерал.

— Не совсем так, — покачала головой доктор Кардифф. — Мир просто не располагает достаточным количеством квалифицированного научного персонала и эффективных инструментов, которые можно было бы полностью сосредоточить на наблюдениях за астероидами. Значительная часть наблюдений проводится астрономами-любителями с помощью домашних телескопов. Хорошо еще, что эти энтузиасты находят время, для того чтобы бомбить электронными сообщениями о результатах своих наблюдений все научные обсерватории подряд. По нашим прикидкам, мимо Земли с различной частотой пролетают примерно тысяча сто астероидов около мили в диаметре, и мы в лучшем случае фиксируем семьдесят пять процентов из них.

— Но что касается траектории объектов ваших наблюдений, то в ней вы, как я понимаю, уверены? — спросил генерал Гегберг.

— Утверждать что-либо подобное с уверенностью я не могу, — ответила доктор Кардифф. — Могу лишь предложить расчеты, основанные на результатах наблюдений. Замечу, если астероид летит прямо на вас, вы его не увидите. Поэтому, если речь идет о планете-убийце, мы сможем увидеть ее только тогда, когда она вторгнется в атмосферу и произойдет воспламенение. Проблема, однако, в том, что, когда заполыхает атмосфера, докладывать об этом будет уже поздно, да и некому. Мы будем мертвы.

— Вы просто кладезь радостных новостей, — заметил президент Рааб.

— Если это астероид и он летит к нам, мы, похоже, здорово влипли, — проворчал генерал.

— Как в свое время динозавры, — подхватил Брэдфорд. — Их ведь тоже прихлопнуло межпланетным камнем. А вы как думаете, доктор Кардифф, это астероид?

— Астероид, летающая тарелка, ангел Господень, — пожала плечами доктор Кардифф. — Из того, что я знаю, это вполне может быть Дарт Вейдер из «Звездных войн».

— Но вы считаете, что этот объект погубил цивилизацию Толлана? — уточнил Брэдфорд Чейз.

— Что-то цивилизацию Толлана уничтожило, — ответила доктор Кардифф. — Иначе как объяснить ее практически мгновенное исчезновение?

— Это общество могло погибнуть под воздействием множественного кризиса, — предположил Брэдфорд.

— Да, конечно, некий кризис подрывал цивилизацию тольтеков и способствовал ее исчезновению, но никакой кризис, и даже комбинация таковых, не смог бы покончить с ней столь стремительно.

— Великие державы удивительно устойчивы ко всякого рода катастрофам, — кивая, подтвердил Брэдфорд Чейз. — Германию и Японию в годы Второй мировой войны бомбили так, что оставалась только выжженная земля, но в результате мы видим, что они возродились еще более сильными, чем были. Пережив Черную смерть, Европа оставила позади Средние века и начала стремительное развитие.

— А держава тольтеков была исключительным явлением своего времени, возможно, важнейшим во всей истории Мексики, — подхватила Кардифф. — Однако что-то уничтожило ее практически мгновенно.

— Так вы признаете, что Толлан имел и другие проблемы? — спросил президент Рааб.

— Проблемы, пугающе схожие с нашими собственными, — отозвалась доктор Кардифф. — В результате тогдашней версии глобального потепления тольтеки столкнулись с затяжной засухой, недородами и усиливающимся голодом. А чрезмерная зависимость от основной культуры, маиса, обусловила их особую чувствительность к изменениям климата.

— Голод в конечном счете привел к поражению индейцев прерий Северной Америки, — заметил генерал Гегберг. — Когда генералы Шерман и Шеридан истребили девяносто девять целых девять десятых процента бизонов, самым воинственным племенам пришлось покориться. Ведь они всецело зависели от степных быков.

— То же самое касается и нас, — сказала доктор Кардифф. — Если по нашей продовольственной базе будет нанесен такой удар, как это произошло в Толлане, нам придется туго.

— А с какими еще проблемами сталкивались тольтеки? — поинтересовался президент.

— Фашиствующая религиозная элита разрывала Толлан на части, — ответила Кардифф. — Она приписывала засухи и голод воле Тескатлипоки и внушала народу, что только массовые жертвоприношения способны вернуть былое изобилие. В противном случае Тескатлипока опустошит сей мир, искоренив все живое.

— Расскажите про бога-правителя Кецалькоатля, — попросил президент Рааб.

— Бог Кецалькоатль, что на языке науатль означает Пернатый Змей, известен в мифологии как заклятый враг Тескатлипоки. Вошедший в историю как «божественный правитель», Кецалькоатль был легендарным военачальником, сделавшим Толлан краем несравненного процветания, где зерна маиса вызревали размером с арбуз, а реки текли медом и шоколадом. Кроме того, Кецалькоатль превратил Толлан в центр знания, одаривший сей мир самыми способными учеными, математиками, зодчими и мыслителями, он украсил город храмами, не имевшими себе равных. Все последующие храмовые постройки доколумбовой Мексики представляли собой лишь неуклюжее подражание этим шедеврам. Его математики и астрономы завершили составление окончательной редакции Календаря долгого счета, предсказывающего, что по истечении немногим более чем тысячи лет эпоха правления homo sapiens на Земле придет к резкому завершению. Но помимо всего этого Кецалькоатль со временем явил доброту и сострадательность. Если первоначально он представлял собой некое сочетание Александра Македонского с Периклом, то позднее стал кем-то вроде тольтекского Иисуса Христа. Преображая Толлан в царство добра и мира, он положил конец практике человеческих жертвоприношении, а следовательно, и войнам, которые велись ради захвата предназначенных для умерщвления пленников.

— Вряд ли это вызвало восторг у жрецов, — заметил генерал Гегберг.

— Они непрестанно создавали для него проблемы, — продолжала Кардифф. — Чтобы восстановить практику жертвоприношений и захватнических походов, жрецы всячески возбуждали недовольство населения, провоцировали беспорядки и в конце концов развязали настоящую гражданскую войну. Не желая проливать кровь в братоубийственном конфликте и губить в пожаре войны собственное государство, божественный правитель покинул свою страну и свой народ. Сел в тростниковую ладью и отплыл на восток, навстречу восходящему солнцу, пообещав, что однажды непременно вернется.