Они сидели, прижавшись друг другу в темной комнате, освещенной тусклым пламенем топки, и молчали. Слышно было, как, забившись под стол, похрапывает Алби.

– А что с кошкой? – спросил Сеймур, когда Марьям собралась уходить.

– Только ты не смейся! – предупредила Марьям, в полумраке глаза ее светились, и почему-то показалось, что она сама похожа на кошку.

– Над чем? – удивился Сеймур.

– Не знаю… – нерешительно произнесла Марьям. – Кошка оказалось беременной, через месяц она родила двух здоровых котят.

Наступила жара, и Сеймур большую часть суток проводил на воздухе, под навесом, который соорудил позади котельной, в месте, недоступном глазу редких прохожих. Они пришли вдвоем, Назимов и Фаталиев. Сеймур провел их под навес и усадил за стол, который перенес сюда из кочегарки. Алби, размахивая хвостом, приветствовал гостей заливистым лаем.

В этот приезд Назимов показался Сеймуру непривычно оживленным.

– Может быть, пойдем ко мне в лабораторию и поговорим там? – предложил Фаталиев.

– Зачем? Здесь прохладно, нет посторонних. Хорошие вести можно сообщить где угодно, хуже они от этого не становятся, – сказал Назимов.

Вести, привезенные Назимовым в планшете, действительно показались Сеймуру неправдоподобно хорошими.

Сеймур не поверил ушам, когда узнал, что он амнистирован и в скором времени полностью будет восстановлен в правах.

– То есть теперь я могу отсюда уехать и встречаться с кем хочу? – спросил он.

По всему было видно, что Назимов доволен. И хотя он говорил официальным тоном, чувствовалось, что происходящее приятно и ему.

– Само собой, с этой минуты – куда хотите. Завтра, например, я вам советую съездить в Баку и в управлении КГБ получить документы и валюту, изъятые у вас при пересечении границы в 1951 году сотрудниками органов госбезопасности в Бресте. Изъятую валюту вы можете получить в рублях по курсу, предусмотренному законом.

– Поздравляю! – Фаталиев всем своим видом излучал радость. – Сеймур, вы не представляете себе, как это важно, что вы восстановлены в гражданских правах.

– Все это неожиданно и поэтому особенно приятно. Но мне очень хочется, чтобы мне вернули боевые награды, – сказал Сеймур. – Для меня, может быть, это самое главное.

– Да-да-да, – ответил Назимов и потупил взгляд. – Насчет наград разговора пока не было… Извините, странный вы какой-то. Вам только что сообщили, что вы свободный человек. Остальное приложится. Можете вот прямо сейчас уйти, уехать отсюда.

– Куда?

Назимов развел руками.

– Я думаю, и этот вопрос прояснится в ближайшее время. Больше ничего вам сказать не могу. Не имею права раньше времени.

После ухода Назимова и Фаталиева Сеймур включил радио. Спустя час в дверь постучали особым, бодрым стуком – пришел Аслан.

– Говорят, ты от нас переезжаешь? – спросил он, выставив на стол бутылку коньяка и плитку шоколада. Кусок докторской колбасы он отдал Алби.

– Кто говорит?

– Народ говорит, в лице профессора Фаталиева. Кстати, что ты думаешь об этом человеке? – он показал Сеймуру на репродуктор, из которого доносилась речь Хрущева.

– Сообщаю тебе официально, я ему благодарен. И я знаю, что миллионы людей ему благодарны за то, что он вернул их к человеческой жизни. Они готовы на него молиться. Больше ничего о нем не знаю. Я в политике не разбираюсь.

– A-а, боишься?!

– А ты не боишься? Еще успеешь. Бояться начинаешь постепенно, дорогой доктор Аслан, когда уже бывает поздно.

– Я с детства всего боюсь. Но свое мнение тебе скажу. Я прослушал его выступление дважды: вчера и сегодня утром, и могу сказать, что либо этот человек сумасшедший, либо платный агент империализма, но в любом случае – антисоветчик. Помянешь мои слова, наша страна никогда уже не будет прежней.

– Надеюсь. Если обманешь, обижусь навсегда.

– Ты посмотришь, страна разделится на две части, как Германия, а его самого расстреляют как агента международного империализма.

– Что ж получается, кого ни возьми – все агенты империализма?! – не выдержал Сеймур.

– Вот именно. Кого ни возьми. Согласно официальным источникам – их большинство, могу перечислить поименно. – Он откупорил бутылку и разлил коньяк по стаканам. – А теперь скажи мне откровенно, когда нашей страной будут руководить не агенты международного империализма, а нормальные, приличные люди?

– Спросишь у товарища Назимова, он тебе откровенно все расскажет, – рассеянно посоветовал Сеймур, он размышлял над последними словами капитана.

– Это у тебя защитный рефлекс, очень полезный, но со временем, привыкнув к безопасности, человек становится откровенным.

– Я подумаю над этим, – сказал Сеймур, слегка пригубив коньяк.

Аслан, с готовностью приняв это обещание за тост, выпил до дна.

– Будь здоров! Я же говорю, опасное время прошло, глупые стукачи попрятались, а умные – записываются в жертвы культа личности.

Аслан ушел поздно вечером, на прощанье туманно объяснив Алби, что его хозяин человек, конечно, умный, но не умеет, по наивности, использовать в своих интересах достоинства и недостатки советской власти. Алби, который всегда испытывал отвращение к запаху алкоголя, чихал и фыркал. Сеймур довел Аслана до проходной и попросил Гахрамана проводить доктора до автобусной остановки.

Следующий день положил начало цепи событий в Амбуране, которые, по мнению Сеймура по крайней мере, можно считать грандиозными или фантастическими или даже и теми и другими вместе. Утром за Сеймуром приехала машина Назимова и доставила его к зданию сельсовета. В кабинете Самандара за столом сидели Назимов, Фаталиев и два незнакомых молодых товарища в черных костюмах с серыми однотонными галстуками. Самандар, как и полагается гостеприимному хозяину в присутствии начальства, молча сидел на стуле в углу и выражением лица почему-то напомнил Сеймуру большой кусок овечьего сыра. Назимов пригласил Сеймура к столу и познакомил его с двумя представителями райкома партии.

В присутствии Сеймура Назимов объявил, что им всем вместе предстоит организовать дело, можно сказать, государственной важности. 27 августа, то есть через десять дней, в Баку приезжает иностранная, точнее международная делегация, в состав которой входят лица, представляющие ООН, Красный Крест и Общество дружбы Франция – СССР. Возглавляет делегацию господин Клод Вернье. Назимов выложил на стол список членов делегации, которых вместе с переводчиками было одиннадцать человек.

Теперь-то Сеймур понял, что означали намеки Назимова. Он не сразу услышал, что Назимов обращается к нему.

– Вы знакомы с президентом Общества дружбы Франция – СССР, вице-президентом компании «Эйр Франс» Клодом Вернье?

– Во время войны я знал Клода Вернье, военного летчика, командира одного из отрядов Сопротивления, – сказал Сеймур. – Но он не был тогда ни президентом, ни вице-президентом. Может быть…