вы не смогли бы встречаться с кем-то так, чтобы ваши родители не узнали об этом, особенно в еврейской семье. Когда моя тетя позволила мне увидеться с ним, у нее уже было достаточно сведений о нем. Этот юноша тоже был евреем, его звали Джон Кёниг. Джон родился в Венгрии. Он вместе с родителями переехал в Англию в 1935 году. В 1939 году, когда началась война, семье Джона предложили вернуться в Венгрию, но их отец предпочел остаться в Англии. Пусть они не чувствовали себя здесь как дома, по крайней мере, это спасло их от депортации в концлагерь и газовых камер.

Джон был еще маленьким, когда его семья переехала, поэтому школу он закончил в Англии. Поступил в университет в возрасте шестнадцати лет, получил диплом инженера-механика. Как и я, он знал, что значит потерять семью. Когда мы встретились, оба его родителя уже были мертвы. Ему было всего двадцать лет, когда он потерял отца из-за рака легких, мать вскоре умерла от рака груди. Много родных Джона в 1930 году переехали в Бразилию. Поскольку он остался в Англии один, его родственники настояли, чтобы он приехал жить к ним.

Мы начали встречаться в сентябре 1951 года, всего за шесть недель до отъезда Джона в Бразилию. Он уже купил билет в один конец. Готовился отправиться в Бразилию и начать новую жизнь. Получение бразильской визы оказалось для Джона непростой задачей, так как он – еврей. В то время бразильское правительство под руководством Жетулиу Варгаса было антисемитским. Однако один из двоюродных братьев Джона являлся в то время директором Биологического института штата Минас-Жерайс, губернатором которого был Жуселино Кубичек. Двоюродный брат Джона объяснил ситуацию губернатору, который дал ему свою визитную карточку и рекомендации для получения визы. Брат Джона также отправился в Рио-де-Жанейро и попросил помощи у одного из двоюродных братьев его жены. Тот был сенатором и наверняка мог бы ускорить процесс в Министерстве иностранных дел.

Когда он показал визитку Кубичека в министерстве, один из сотрудников, наконец, рассказал ему, что происходит. «Знаешь, причина, по которой виза твоего двоюродного брата приостановлена, заключается в том, что он еврей», – сказал он. Кузен Джона не мог поверить своим ушам. «Ну, я еврей и при этом директор Государственного биологического института Минас-Жерайс. Поэтому я не понимаю, при чем тут национальность!» – ответил он. Сотрудник понял, что наболтал лишнее. Он сказал, что с визой просто вышла ошибка. Не извинившись, он вручил кузену визу Джона.

Джон не знал, что сделала его семья, чтобы он попал в Бразилию. Он говорит, что если бы он знал в то время, он бы никогда не поехал. Многие евреи получали подобный опыт, когда принимали решение переехать в эту страну. Жетулио Варгас брал пример с Бенито Муссолини, итальянского диктатора, который был союзником нацистов во время Второй мировой войны и другом Гитлера. В то время, если евреи хотели поехать в Бразилию, им приходилось платить или переходить в католицизм.

Мне бразильскую визу не дали. Хотя, как девушке Джона, мне хотелось пересечь Атлантику и поехать с ним. Наши отношения развивались благодаря письмам, которые мы продолжали писать друг другу. Мы отправили друг другу много-много писем за время, проведенное вдали. Эти письма мы с Джоном хранили потом с величайшей заботой и любовью. Благодаря письмам наши отношения крепли. В одном из писем в апреле 1953 года Джон написал, что хочет жениться на мне. Я его очень любила к тому времени, только немного опасалась выходить замуж и создавать семью. Кто действительно мог гарантировать мне, что с моими детьми в один прекрасный день никогда не случится то, что случилось со мной? Я не смогу пройти через все это еще раз!

Я все-таки преодолела страх. Ведь я очень хотела выйти замуж за Джона Кёнига. Для этого мне нужна была бразильская виза. Джон работал в этой стране, и там мы собирались начать семейную жизнь. Мне пришлось вернуться в Голландию, чтобы уладить некоторые формальности с документами. В Амстердаме мой опекун посоветовал мне, как погасить налоговые задолженности. Он сам подготовил документы по моему делу, что наверняка было непростой задачей. Затем я отправилась в бразильское консульство и подала заявление на получение визы. Я надеялась, что мне ее дадут достаточно быстро.

Моя первая попытка потерпела неудачу. Через некоторое время я предприняла следующую. Я купила красивую коробку конфет и подарила ее одной из секретарш. Она потом представила меня консулу. Тот сказал, что может помочь, но пройдет не менее шести месяцев, прежде чем мне дадут визу. У него есть нужные связи, он может ускорить процедуру, но при одном условии. Это условие заключалась в том, что я пойду с ним на свидание. Я категорически отказалась и продолжила действовать обычным порядком.

Через шесть недель я наконец получила визу. Теперь могла свободно присоединиться к будущему мужу на другом континенте. Однако меня попросили не указывать в документах мою религию, чтобы избежать каких-либо проблем.

Как только я получила визу, все было решено. Теперь я точно выхожу замуж и начинаю новую жизнь за границей, в стране, где я никого не знаю, кроме будущего мужа и его родственников. Вернувшись в Лондон, я начала искать свадебное платье. Джон сохранил вуаль своей матери. Позже это стало семейной традицией – надевать ее всем женщинам нашей семьи, выходящим замуж.

Джон и я поженились в июле 1953 года. В начале августа мы освятили наш союз в синагоге. Я настояла на том, чтобы платить за все из собственного кармана, хотя мой дядя хотел подарить мне эту церемонию. Я же была слишком горда и отказалась.

Помню, я вошла в синагогу и никого из моих ближайших родственников там не увидела. Перед глазами как будто всплыло все, что было, – все, кого я потеряла, те, кого я любила и кого уже не осталось на свете, чтобы разделить со мной этот момент счастья. Я почти потеряла сознание. В голове крутилось одно и то же. Зачем ты это делаешь? Почему вы хотите иметь семью? Чтобы снова потерять ее?

Потом я увидела Иоанна. Он ждал меня у бемы – алтаря синагоги. Тут я немного успокоилась. Подумала, что я в надежных руках и, вообще, могу ему доверять.

Как только покрывало было надето, тетка повернулась ко мне, прямо на пороге синагоги сняла серьги и протянула их мне. «Надень. Иначе никто не увидит, что под этой фатой находится невеста», – сказала она.

Мне было очень грустно праздновать свадьбу