– Все очень просто, – ответил Симон. – Я убрал зачинщиков беспорядков. Как дела в Монлисе?

– Не хватает твоей твердой руки, – поморщился Фальк. – Но Алан делает все, что может. Господи! Стоит только вспомнить, что всего месяц назад в этом поместье шныряли пьяные негодяи, а урожай был близок к гибели… Я просто не верю собственным глазам!

– А я не удивлен, – заявил Гранмер. – Зная вас, я был уверен, что вы справитесь за месяц. Кто этот круглолицый паж?

Симон усмехнулся:

– Сын моего маршала.

– Который сидит у тебя на коленях, – поддразнил Алан.

Бовалле взглянул на него:

– Он так и сказал? Это случилось всего лишь раз, когда он расплакался из-за моего нагоняя.

– Симон, – прервал его Фальк, – я требую, чтобы ты, наконец, развязал язык и рассказал мне все, что здесь произошло!

– Ну хорошо, сэр, если вы хотите услышать всю историю, тогда пойдемте отсюда, пока мои слуги накроют на стол.

– Хорошо, – кивнул Фальк и поднялся. – Алан хотел бы побыть у тебя, если ты позволишь.

Алан дружески взял Симона за руку:

– Я останусь здесь независимо от твоего желания.

– Конечно, можешь остаться! – улыбнулся Бовалле и повел всех во двор.

Вскоре они вернулись за стол и хозяин поместья представил гостям маршала, капитана и всех других своих офицеров. А часа через три, когда все поднялись из-за стола, Фальк отвел Симона в сторону.

– Мой мальчик, ты стал мужчиной, – начал он. – У меня есть к тебе предложение.

– Да, милорд?

Фальк похлопал его по плечу:

– Мне кажется, сынок, твоему поместью нужны хозяйка и наследник! Я готов выдать за тебя мою дочь Элен, хотя и обещал ее сыну Джона Белфри. Что скажешь на это?

Симон твердо сжал губы:

– Видите ли, сэр, хотя я и очень благодарен вам за оказанную мне честь, все же лучше выдайте девушку за Роберта Белфри.

– Ты не хочешь? – Фальк не поверил собственным ушам. – В чем дело, дурачок? Она красива, нежна и за ней приличное приданое!

– Да, сэр, но она не любит меня, а я не люблю ее.

Фальк выглядел обиженным:

– Ты намерен подыскать невесту с более высоким положением?

– Нет. Я вообще не ищу невесту, я не испытываю любви к женщинам и, видимо, останусь холостяком.

– Что за глупости! – Фальк казался несколько ошеломленным. – Покорная жена – это хорошее приобретение!

– Вы так думаете, сэр? – сухо отозвался Симон. – Меня не интересуют ни нежность, ни покорность.

– Но ведь ты же любишь детей!

– Разве? – Юноша задумался. – Нет, кажется, нет.

– Ты ошибаешься, мой мальчик! Что ты скажешь о своем маленьком паже?

– Седрик? Да, он мне нравится, и все же мне не нужен такой собственный ребенок.

– Симон, Симон, ты городишь чушь! У тебя в Бовалле гораздо больше пажей, чем нужно! Зачем ты собрал вокруг себя столько детей?

– Они… они мне служат, – запинаясь, пояснил он. – Они выполняют мои поручения.

– Сколько же их у тебя? – строго спросил Фальк.

– Шесть, – неохотно ответил Симон.

– Зачем одному человеку шесть пажей? – настаивал Фальк.

– Я… я им всем даю работу.

– Чушь! – возразил Монлис. – Просто тебе нравится, чтобы они крутились вокруг тебя.

– Вовсе нет! Я их отсылаю, когда они мне надоедают.

– Меня не проведешь, Симон, ты любишь детей и должен иметь своих собственных. Тот слегка покраснел:

– Нет.

– А я говорю – да!

– Зря вы пытаетесь убедить меня, милорд. Я не собираюсь жениться.

Фальк хмыкнул, но, хорошо зная парня, прекратил спор.

– Ладно, делай как хочешь. Но когда-нибудь ты убедишься, что я прав и что каждый мужчина должен жениться.

– Я скажу вам, если это случится, – пообещал лорд Бовалле.

Алан прожил в поместье неделю, и Симон с удовольствием проводил время в его компании… Чтобы развлечь друга, он устроил охоту и даже пригласил актеров из соседнего города. Но Алан был готов обойтись и без таких развлечений, а чтобы порадовать гостеприимного хозяина, даже отправился с ним поупражняться в стрельбе из лука. Когда ему надоел этот скучный, по его мнению, спорт, он бросил косой взгляд на Симона. Тот почувствовал его даже не глядя на юношу:

– В чем дело?

– Как тебе удалось завоевать расположение этих людей, Симон?

– Разве это так? Некоторые из них не любят меня.

– Нет, большинство просто обожает тебя. Что же они в тебе нашли? За что все мы тебя любим? Ведь ты холоден, суров и никого по-настоящему не любишь.

– Алан, если ты хочешь болтать о любви, отправляйся к девчонкам, а я в этом ничего не понимаю.

– За что же твои люди любят тебя? – настаивал Алан.

– Не знаю. Может, потому, что я заставляю их склоняться перед моей волей.

– Вполне возможно, – задумчиво произнес Алан. – Но почему к тебе так льнут дети?

– Потому что я не обращаю на них внимания.

– Нет, дело не в этом! Честно говоря, Симон, за много лет нашего знакомства я так и не узнал тебя по-настоящему. Что-то скрывается под твоей холодностью, о чем я не имею понятия.

– Там скрывается холод, – отрезал Бовалле, чтобы прекратить разговор.

Когда Алан вернулся в Монлис, Симон принялся работать с воинами и лучниками с таким усердием, что за полгода ему удалось создать вполне приличную армию, пополнив ее за счет крестьянских сыновей и пришлых солдат. За это время выяснилось, что Уолтер Сантой почти идеальный капитан, а Морис Гонтрей, готовый на все, чтобы угодить лорду, замечательно справляется со своими обязанностями маршала. Бовалле стал меньше уделять времени армии и переключил все свое внимание на сельское хозяйство.

Год прошел мирно, и наступил канун нового года. Хозяин поместья уже начал поглядывать вокруг, готовый к новым подвигам, когда неожиданно в одно сырое утро его посетил отец, Джеффри Мальвалле. Услышав о его приезде, Симон немедленно направился ему навстречу и преклонил перед ним колено в знак приветствия.

– Милорд, вы оказываете мне большую честь, – торжественно произнес он.

Джеффри поднял его:

– Я не решался приехать к тебе, сын, но тут подвернулся хороший предлог, который, вероятно, и тебе покажется важным.

Симон повел его в свои покои.

– Нет, сэр, я очень польщен вашим приездом.

Джеффри огляделся вокруг:

– Значит, теперь у тебя есть свое поместье, – полученное собственными силами?