— Феодосия Леонидовна! Ви уже, слава Богу уходите? Или, не дай бог, остаётесь⁈ — Тетя Мира зыркнула на соседку злющим взглядом.

Естественно, никто никуда не ушел. Эти две особы привычно сцепились между собой, забыв, к счастью, и про меня, и про мое лечение. Циля с Галей активно подключились к процессу, что тоже было неплохо.

Я тихонечко сполз со стула, торжественно установленного в центре двора, и пока моя персона осталась без навязчивого внимания, рванул к себе в комнату.

Однако, не успел закрыть дверь, как в нее постучали.

— Да твою ж мать… — Я резко дёрнул створку на себя, собираясь забыть про правила приличия и уже в грубой форме попросить, чтоб меня оставили в покое. Хотя бы до утра.

Однако, не самые приятные слова так и остались в моей голове, невысказанными. На пороге стоял чумазый пацан, лет двенадцати, а я такого явления точно не ожидал.

— Ты Волков? — Спросил он, даже не поздоровавшись. Потом сразу, не дожидаясь ответа, добавил. — Дядя Лёва ждет тебя у старых рыбацких домиков.

Передав это малопонятное сообщение, пацан развернулся и бегом помчался по ступеням вниз.

Я пару минт тупил, соображая, с хрена ли в этом городе у Волкова появились родственники, а потом врубился. Видимо, это был знак от майора Сироты.

Поэтому пришлось снова выйти из комнаты и спуститься во двор. Пока женщины, занятые очередным скандалом, не обращали внимания ни на что вокруг, я выскочил на улицу. Первым делом догнал пацана, который передал мне привет от «дяди». Собственно говоря, именно он и пояснил, где надо искать те самые домики. Даже проводил до старых, разбитых ступеней, спускавшихся к морю.

— От туда! — Пацан махнул рукой в сторону мерцающего неподалеку огня. Кто-то явно жег костер.

В итоге, на указанном месте я обнаружил Сироту, Гольдмана и Лиходеева.

— Тююю… — Майор с удивлением разглядывал меня, пока я подходил к их компании. — А шо у тебя приключилось, капитан?

— Да так… Об угол случайно ударился. — Ответил я.

Хотелось, чтоб эта тема сразу была закрыта. Хрен там! Стоило Годьдману посмотреть в мою сторону, он начинал похохатывать, словно тихо помешанный. Да и Сирота периодически задавал одни и те же вопросы — как да почему?

Место для встречи, кстати, мои «коллеги» выбрали подходящее. Мы устроились на берегу моря, вдалеке от пляжей. Совсем вдалеке. Возле какого-то разрушенного домика. Наверное, он и был рыбацким. Только не понял, зачем надо было использовать множественное число. Кроме этой рухляди больше ничего поблизости я не заметил.

Рядом с остатками жилища на врытых в землю палках висели драные сети и стояло некое подобие лодки. Вернее, раньше это, наверное, и была лодка, просто сейчас от нее осталась лишь половина.

Совещание проходило в составе четырех человек. Больше к нам никто не присоединился. Лиходеев, я, майор Сирота и тот самый Миша Гольдман, который по-прежнему напоминал мне кабачок. С той лишь разницей, что сейчас он без перерыва гоготал, как ненормальный, когда смотрел на мою физиономию. От этого мне сильно хотелось дать ему в морду, но я держал себя в руках. Да и стоит признать, выглядел я на самом деле смешно.

Под обоими глазами светились два фингала, нос слегка припух и я им отвратительно гундосил. Думаю, можно не уточнять, кто из всех присутствующих был особенно не в настроении.

Еще до кучи Лиходеев со своей детской непосредственностью решил, что именно сейчас самое время заняться очередной херней.

Он подмигнув, почему-то опять мне, вынул из карманов штанов несколько кусочков черного хлеба и принялся нанизывать их на палку, которую ухитрился найти тут же. Видимо, собирался жарить хлебушек. Идиотство полное, честное слово.

Я представить не могу, как старлей при таком отношении к окружающей действительности, до сих пор жив. Еще не могу представить, что он будет делать в отделе по борьбе с бандитизмом? Ему больше подошла бы какая-нибудь колония с несовершеннолетними, которых он перевоспитывал бы добрым словом и хорошим делом.

— Слушайте, а поприличнее нельзя было место найти? И зачем ночью? Сами говорили, неспокойно. — Поинтересовался я у майора Сироты. — Чего тут-то? Возле рухляди. Надо было сразу на свалку идти.

— Та я вас умоляю… — Моментально влез со своим ценным мнением Гольдман. — Усе очень относительно. Вот, к примеру, Шмулик Шлеперсон держал корчму напротив кладбища. А на дверях у ёго корчмы висела табличка:«Лучше здесь, чем напротив». Так шо, знаешь, капитан, не выкобенивайся. Или нам надо было пойти на набережную и там снять самый шикарный столик? Шоб наверняка завтра весь город говорил о том, как начальник отдела по борьбе с бандитизмом готовится внедрять своего человека к уркам.

— Хватит трепаться. — Сирота зыркнул на Гольдмана раздражённым взглядом. — Не для того тут воздухом дышим. Итак… Капитан… Утром подойдёшь к своей хозяйке и скажешь, шо город тебе полюбился. Так же полюбился, как та Циля, с которой тебя днем видели на променаде. Но ты, как приличный человек, имеешь желание хорошо зарабатывать, шоб исчо лучше тратить. И тратить не просто так, а на Цилю. Спросишь, не нужен ли кому водитель. Скажешь, шо водишь автомобиль любой марки, как бог. Усёк?

— Не совсем…

Я бы с гораздо бо́льшим удовольствием просто подышал бы воздухом и пошел спать, но, видимо, майор решил ускорить события. Если раньше речь шла о нескольких днях для подготовки плана, то сейчас, судя по всему, время сильно сократилось.

— Шо непонятного? — Снова вмешался Гольдман. — Через два дня хлопцы Бати будут брать склад, шо на выезде. Они ужо усе рассчитали, но случилось горе, которого нихто не ждал. Один ихний гражданин, по кличке Шалый, взял и умер посреди полного здоровья. Пару часов назад. Батя исчо не имеет до этой темы интересу, потому шо не знает. А этот Шалый такого высокого классу шофёр, шо все остальные нервно плачут в сторонке. Без шофера идти на дело у них не получится. Так шо…

Миша Гольдман развел руками и посмотрел на меня очень выразительным взглядом.

— Так шо, капитан, — Продолжил вместо него майор Сирота. — Завтра ты должен оказаться на месте Шалого. Единственный человек, кому доверяет Батя, это — тетя Мира. А ты, старлей…

Начальник отдела по борьбе с бандитизмом посмотрел на Лиходеева.

— У тебя тоже будет роль в этой гастроли погорелого театру.