в основании, исполинский ясень, на крайний случай. Но летало и вообще вело себя так, как положено нормальному физическому объекту!

Получив сообщение с фотографиями видимого космоса и информацией с датчиков, Земля приказала оставаться на месте и в ближайшие два часа, пока на Земле собирается масштабное про-совещание, попытаться всё-таки выяснить, что за чертовщина происходит в этой части космоса.

[1] Расхожее название корабельных хранилищ оцифрованных книг, фильмов, музыки, скульптур, и т.д.

[2] Нейтронный Излучатель Хиральных Частиц — основное оружие космического флота ОСР, создаёт направленный поток частиц, затрудняющий модификацию пространства для пузыря Алькубьерре и, одновременно, делающий невозможным движение гироскопов. Часть космонавтов, называя его «Них», подразумевает латинское «нихиль», ничто. Другая часть имеет в виду более известное, но менее цензурное определение.

[3] Жаргонное название жителей США и некоторых европейских стран.

SGR 1806-20/Земля, Москва

— Мыть «Вестника» не будем. Он чистый, и даже разводов на обшивке не должно быть.

Костя и Юрий с готовностью расхохотались нехитрой шутке Мухи. Людмила, без лишних вопросов явившаяся в рубку едва услышав слова «чрезвычайная ситуация», осталась бесстрастной, словно мраморная статуя.

— Шутки шутками, а проверить физическое состояние аппаратуры нужно. И на чистоту тоже. Вы с Юрием этим и займётесь. Людмила, на вас — дежурство в рубке и возможная связь с Землёй. Если произойдёт что-то, требующее срочной отправки сообщения — вызовете Власова. — Костя нахмурился: распределение обязанностей получалось совершенно не оптимальным, но единственно возможным. — Я, на всякий случай, выйду в космос, оценю состояние наружной аппаратуры. На выполнение работ у нас, получается, всего лишь полтора часа, так что в темпе, но без спешки.

Покинув рубку, Юрий и Мухаммед сразу же нырнули направо, в длинный технический отсек. Костя же, мимоходом убедившись, что с двигателем и реактором всё в порядке, пролетел сквозь корабль, к ангарам и стартовым площадкам — готовиться к выходу в открытый космос.

Скафандры — все восемь, оставшихся на «Вестнике», — стояли там, где им и было положено: в нише у главного люка, забранной сейчас прозрачной перегородкой.

— Усиков.

Несколько мгновений система анализировала тембр голоса и смысл сказанного, затем сложный волокнистый материал, чрезвычайно устойчивый к повреждениям изнутри, но легко поддающийся ударам снаружи (если знать, куда бить, конечно), ушёл вниз. Костя вытащил основной свой скафандр — ярко-красный, не сковывающий движений, увенчанный прозрачной сферой шлема, похожий и непохожий на те скафандры, в которых группа Ульянова когда-то ступила на Венеру.

Поверхностно осмотреть смотреть корабль можно было и без лишнего оборудования: запаса воздуха во внутренних «лёгких», спрятанных между внутренней и внешней мембранами хватило бы часа на полтора, тем более, активно двигаться он не собирался. Но осторожность победила. Так что, кроме «крыльев» — небольшого гироскоп-материального двигателя, крепящегося к плечам скафандра, — Костя вынул из ниши и похожую на бронежилет универсальную систему жизнеобеспечения, надевающуюся под скафандр. И сразу вложил запасной картридж в «карман» на животе.

Оставалось только подключить к себе трубку жизнеобеспечения, сдвинув лоскут искусственной кожи у основания шеи, натянуть скафандр и, запрограммировав люк закрыться спустя тридцать секунд после открытия, шагнуть в пустоту.

Почему-то Косте казалось, что выход в космос здесь, в тысячах световых лет от Солнца, будет чем-то отличаться от сотен таких же выходов на орбитах Земли, Юпитера и Титана. Примерно так же, как отличается погружение в солёную морскую воду у берега и хотя бы в километре от него. Но, прислушавшись к своим ощущениям, он честно признался сам себе, что настоящей, заметной, разницы нет. И здесь, и дома космос ощущался совершенно одинаково.

Первым делом он взглянул вперёд, в глубине души надеясь, что аномалии закончатся хотя бы на отсутствии очевидного источника магнитных волн. Увы, «чайник» оставался на месте, и сейчас его чужеродность была даже заметнее, чем при наблюдении из корабля. Костя отвернулся: аномалию, конечно же, придётся проверять, и проверять, подобравшись к ней как можно ближе. Но это произойдёт только после того, как лучшие умы ОСР спроецируются в одном месте и как следует обсудят всё, что нашёл и не нашёл «Вестник».

Усилием воли заставив себя не обращать внимание на сияющие вокруг звёзды, полковник Усиков прикинул, откуда будет удобнее начать осмотр корабля, и принялся за работу.

Изредка сверяясь со схемой расположения внешних частей оборудования, Константин плавал вокруг «Вестника», рассматривая, запуская тестовые программы, отслеживая целостность и надёжность кабелей, связующих приборы друг с другом и кораблём. Тишина, поселившаяся в нём после последнего подключения к нейроинтерфейсу, продолжалась и здесь — в слабом свечении дальних звёзд впереди корабля, в отблесках гигантов позади него. И окончательно изгнать её не смогла даже требующая максимальной концентрации проверка оборудования.

Наконец, убедившись, что всё работает нормально, Костя завис перед «Вестником», лицом к космосу. Сейчас, после часа работы, эта бесконечность, одновременно и пустая и заполненная, начала казаться ему практически такой же родной и близкой, как земные пейзажи. Даже звёзды стали очень похожи на огоньки фар, отражённые в мокром после дождя шоссе.

— И что, стоило всё это шести провальных попыток остепениться? — Этот вопрос Константин задавал себе каждый раз, когда во время выходов в открытый космос оставалось немного времени, чтобы, включив «крылья», просто повисеть в пространстве, растворяясь в многоцветной космической «пустоте». Он точно знал, что, как только хоть немного засомневается в ответе, то сразу же подаст прошение о переходе в инструкторы. — Стоило. Но Вальку с женой всё-таки очень повезло.

***

За двадцать минут до начала про-совещания Костя, Мухаммед и Людочка снова собрались в рубке. Как и следовало ожидать, серьёзных неполадок на «Вестнике» не обнаружилось. Не считать же таковыми глюк одного из корабельных «хитрецов», где-то подцепившего нсп[1] искса-уборщика и теперь жалобно сообщающего, что не может перестроить нейронную систему в связи с отсутствием оной. (Рассказывая об этом, Муха философски заметил, что на борту «Вестника» теперь есть ещё и первое в мире устройство, имеющее исключительно человеческую проблему.)

Власов остался в библиотеке, из которой собирался подключиться к про-совещанию, не занимая ни место пилота, ни место стрелка — странности последних дней требовали проявить разумную осторожность. Не то, чтобы он всерьёз опасался нападения… Но позади всё-таки осталась неизвестная конструкция на орбите Безымянной, да и сама ненормальная планета по-прежнему не могла быть признана необитаемой.

***

Местом проведения про-совещания назначили кабинет Возвышенского в «Террариуме» — большинство участников совещания сейчас находились на