В полиции мещанка Такая-то Мария была давно известная со всех на свете сторон, хоть в последние годы в этих самых сторонах уже вроде и не замечалась.

В молодом прошлом у Марии дело почти что дошло до желтого билета, но скоренько остановилось, потому что одна женщина, мадам Петухова с Мариинского проспекта, нашла молодой тихой девушке-сиротке хорошего пожилого мужчину, который взял Марию к себе в дом для тихого удовольствия, а не как другие — чтоб возить перед разными глазами и по-дурному тратиться.

Петухова тоже была хорошая и взяла с того хорошего мужчины совсем чуточку. Петухова могла б взять и больше, потому что господин Баранидзе хорошо разжился на керосинопроводе.

Интересно, что Петухова тоже хорошо разжилась на том же самом.

В 1875-м капиталист Нобель начал в Батуме переливать нефть туда-сюда, а через годик Петухова открыла свой дом с женщинами. Получилось удачно, потому что много мужчин, которые переливали с Нобелем, требовали свое. Из науки давно уже известно, что если кто требует, тому дается. Так и тут.

В полиции Петухову уважали, потому что она на всякий случай всегда все на свете рассказывала полиции.

И вот Серковский пошел к Петуховой, чтоб узнать еще больше нужного для новиковского поручения про Марию, про ее судьбу до самой смерти в воде и прочее.

Петухова встретила Серковского со всем своим сердцем и сообщила про Марию, что знала нужного по новиковскому поручению.

Петухова сказала Серковскому, что не знает, от кого у Марии получился ребеночек, хоть у Марии как девушки всегда мог получиться ребеночек от мужчины.

Еще Петухова сказала, что ребеночек получился у Марии только не от господина Баранидзе. Что если б от Баранидзе, тогда ребеночек по цвету получился бы брюнет. Тем более жизнь к тому времени забрала у Баранидзе свое, и он был уже насчет любви — больше потрогать-погладить.

Серковский спросил у Петуховой, когда умер Баранидзе и почему такое с ним случилось.

Петухова сказала, что Баранидзе умер почти что восемь лет назад. Баранидзе запутался ногами в одеяле у себя в кровати и плохо упал на пол. Умер Баранидзе, слава Богу, не сию секундочку, а после того, как уже совсем очнулся. Мария как раз успела подставить Баранидзе свои руки, и он на этих руках взял и тихонечко умер.

Петухова еще сказала Серковскому, что доктор Иванов, который осматривал покойного для порядка, рассказывал Петуховой, что это получилось для Баранидзе как мужчины самое последнее удовольствие. Еще Петухова сказала Серковскому, что вот что значит руки женщины.

Серковский сказал Петуховой, что ему как мужчине и адвокату известно про руки женщины все на свете.

Серковский попросил Петухову хорошо вспомнить и про другие рассказы доктора Иванова.

Петухова подумала и сказала Серковскому, что у Петуховой сильно защемило сердце, когда доктор рассказал, что кухарка, которая прибежала на крики горя Марии, застала Баранидзе в виде почти что младенца на коленях матери, то есть Марии. Что доктор даже сразу не угадал, где получилось лицо Баранидзе.

Серковский спросил, где же доктор угадал лицо Баранидзе.

Петухова сказала, что лицо Баранидзе получилось у Марии между двух грудей — правой и левой. Что лицо Баранидзе было обкружено грудями молодой девушки. Еще Петухова сказала, что получилось, как в театре, — две груди женщины приняли один вздох мужчины, тем более последний.

Серковский как мужчина согласился, что получилось, как в театре, что бывают у женщин такие груди — правая и левая тоже, которые примут и вздох, и прочее.

Потом Серковский спросил, или не оставил Баранидзе хоть каких-то тайных распоряжений на пользу Марии.

Петухова не знала и это, но посоветовала Серковскому не думать, что Баранидзе не обеспечил Марию. Петухова ходила смотреть на домик Марии, и ей сильно показалось, что он похож на Баранидзе — маленький, и труба торчит не крепко, хоть и ровно.

Серковский спросил у Петуховой, кому же досталось все на свете имущество Баранидзе.

Петухова сообщила, что у Баранидзе в Петербурге жил троюродный племянник. Племяннику дядя свое все на свете имущество и отписал.

* * *

Серковский был еще и сильно способный к пониманию.

Серковский у себя в голове сложил одно с другим, и у Серковского там получилось такое.

Доктор Иванов сообщил Петуховой о последнем удовольствии Баранидзе. А последнее потому и считается в науке последнее, что бывает же и предпоследнее.

Баранидзе умер в самом начале зарождения в Марии ребеночка.

Мария подставила руки так хорошо, что Баранидзе очнулся, а все ж таки умер.

Баранидзе имел капитал, а прямых наследников, наоборот, не имел.

Серковский у себя в голове сложил одно с другим, и у Серковского опять получилось.

Ребеночек у Марии зародился от Баранидзе. А брюнетность Баранидзе ничего не значит.

Серковский взял для примера такое: Серковский всю свою жизнь мечтал быть блондином, а никогда не стал больше шатена. На таком примере Серковский вывел, что ребенок у Марии от Баранидзе.

И вот Мария поделилась с Баранидзе новостью.

Баранидзе новость Марии про ребеночка не понравилась.

Мария на такое сильно обиделась и столкнула Баранидзе с кровати.

По своей привычке Серковский увидел в своей голове такое.

Сначала руки Марии скинули Баранидзе с кровати.

Потом Мария не поторопилась подставить две свои руки — левую и правую — под удовольствие Баранидзе, а подождала, или Баранидзе очнется.

Баранидзе очнулся. И Мария опять нашла дело своим рукам и сильно захотела придушить Баранидзе.

Мария, которая была хоть и тихая, но уже опытная с мужчинами, побоялась наследить всеми своими руками и потому уперлась всеми своими грудями в лицо Баранидзе, а руки направила в безопасное для себя — как для убийцы — место.

И вот Баранидзе уже телепается на небе, а Мария рыдает без капитала на себя со своим будущим младенчиком и считает, или хватит полученного при жизни Баранидзе своего обеспечения на домик.

Серковский не остановился на том, что у Серковского уже получилось, а вывел такое.

Мария через прошедшее малюсенькое время сильно пожалела, что погубила Баранидзе, но сделанное сделалось и обратно идти уже никак не хотело.

Возле Марии в нужную минуточку не было доверенного, пускай бы и опять хорошего, мужчины, который пояснил бы, что хоть наследства от Баранидзе незаконному ребеночку не полагалось, а все ж таки у законного наследника можно было б и попросить то и сё — под честное слово не рассказывать на всех на свете углах Батума про Баранидзе то и это.

И вот наследник-племянник Баранидзе явился и получил. А Мария, наоборот, осталась, где уже получилась.