Похоже, я его разочаровала.

— Тогда вы должны сказать об этом профессору и попросить Анжело увезти вас. Как только северные ветры принесут плохую погоду, вы можете застрять здесь до весны!

— Понимаю, но не уверена, что хочу уезжать отсюда, Дин! Теперь, когда я поговорила с вами, мне стало легче. Я не чувствую себя одинокой!

Мы взглянули друг на друга, и он накрыл мою руку своей.

— Идет миссис Кендалл. Поговорим по дороге в Уэруолд. Дениз, мне хотелось бы выяснить, что находится за затопленным участком тоннеля. Я знаю, где в Грэнит-Бей можно взять напрокат снаряжение для подводного плавания. Его сдает Анжело. Может быть, в тоннеле находится доказательство, которое вы сможете предъявить профессору. Ведь если подумать, то где можно найти лучшее место, чтобы спрятать украденное?

— Но не будете же вы нырять один? — ужаснулась я. — В такой темноте?

— Не один. Вы будете ждать меня в тоннеле. У меня будет фонарь. Вы больше не должны чувствовать себя одинокой! Помните, я здесь, неподалеку! Я буду приезжать на Бикон-Крэг, когда смогу, а вы сможете видеть мой джип. Идет?

Я кивнула. Мне снова захотелось улыбаться. Он ободряюще сжал мне руку, и я почувствовала искреннюю радость: теперь на Уэргилд-Айленде у меня появился хотя бы один друг!

В музее день прошел без происшествий.

Это был один из тех дней, когда погода способствовала напряженному и увлекательному труду, время летело быстро. Джон и против своего обыкновения неприятный Рандолф, выглядевший так, словно страдал от тяжелого похмелья, весь день работали с Хусейном в реставрационном кабинете, а мы с профессором усердно трудились над каталогом.

Мне очень хотелось поговорить с Джоном наедине, чтобы узнать, каких успехов он добился в реставрации записки из портсигара. Однако у меня не было ни малейшего желания привлекать внимание язвительного Рандолфа. Несколько раз я слышала в кабинете повышенные голоса, словно в работе что-то не ладилось, как обычно, из-за небрежности или равнодушия Рандолфа. Хусейн, красный от гнева, несколько раз выскакивал из кабинета, чтобы о чем-то проинформировать профессора.

А в конце дня медный предмет, над реставрацией которого они трудились весь день, под пальцами Рандолфа превратился в бесполезный, зеленый порошок! Профессор буквально ревел от ярости. Хусейн что-то бормотал на родном языке, и даже в обычно спокойном голосе Джона звучали нотки горечи. Рандолф пулей выскочил из музея, оглушительно хлопнув дверью. Я услышала, как взревел мотор джипа, и Рандолф на полной скорости помчался в деревню. Для реставрационной группы это было рядовое событие, и мы с профессором продолжили работу безо всяких трений. Мы сделали очень много, а у Джона с его группой день прошел впустую. Но реставрация всегда полна разочарований, как сказал мне Джон, когда мы с ним как-то отдыхали в обществе профессора.

Когда профессор поднялся к себе, я подошла к Джону, который с мрачным видом наливал себе виски. Он тут же пожаловался:

— Проблема Рандолфа в том, что он не умеет сосредоточиться. Его ум постоянно занят вещами, интересующими его больше всего. Танцы, вечеринки, женщины из деревни, выпивка. Чтобы отвлечь его от работы нужно не много! Из-за него мы потеряли прекрасный экземпляр. Номер сорок семь. Модель судна. Одна из самых старых существующих моделей судна! Она полностью утрачена!

Я сочувственно улыбнулась:

— Но у вас же есть фотографии, не так ли? Я хочу сказать, что еще не все потеряно, Джон! Модель можно восстановить по фотографиям и зарисовкам, а для публики она будет представлять такой же интерес, как и оригинал!

Он нахмурился и помотал головой:

— Ценность предмету придает возраст и оригинальность, Дениз. Фактическая работа мастера, жившего три тысячи лет назад, превратилась в зеленый порошок. Как бы ни точна была копия, она остается копией, сделанной нашим современником. Копия может быть точнее, изящнее, благодаря современным инструментам. Для несведущего глаза она может быть приятнее, потому что сегодня более совершенное производство металлов, более точные методы моделирования. Но ни одна копия никогда не может представлять тот же интерес или иметь ту же ценность, что оригинал! — Джон замолчал и отхлебнул виски.

— Вы когда-нибудь интересовались сохранностью предметов в музее, — спросила я. — Они представляют большую ценность, и, как вы только что упоминали, их нельзя заменить.

Он засмеялся и пристально посмотрел на меня:

— Безопасность экспонатов здесь не так уж плоха, как вы, может быть, думаете, Дениз. Мы знаем каждого мужчину, каждую женщину и каждого ребенка на Уэргилд-Айленде. Ни один посторонний не может войти сюда без проверки. Если здесь и появятся посторонние, им еще придется войти в доверие. А вы уже должны знать, что этот дом похож на крепость. Ключи от музея только у нас с отцом. В музее установлена современная система сигнализации, и обе паши комнаты находятся близко ко входу в него. И конечно, самая лучшая защита заключается в том, что открытия отца широко известны и станут еще более известными после составления полного каталога. Чтобы кража была оправданной, вор, прежде всего, должен иметь рынок сбыта краденого. Ни один частный коллекционер в Америке, купив краденое сокровище, не осмелится его выставить. Вам не о чем беспокоиться, Дениз! Отцовские экспонаты здесь в большей сохранности, чем будут в столичных музеях!

— Крупные музеи не имеют в стенах потайных ходов! А в Уэруолде они есть, — мягко возразила я.

Джон хихикнул:

— Значит, вас волнует это? А вы забыли, что в музей ведет лишь один ход? Кстати, из вашей комнаты. Я рад, что вы тогда выразили озабоченность существованием потайной панели и тем самым напомнили отцу о ее существовании. — Он бросил взгляд на камин. — Вход в Тайную пещеру находится здесь. Однако, если вор захочет им воспользоваться, он должен прежде всего войти в музей, выйти из него и затем пройти сюда не увиденным, не услышанным.

— А затем отнести украденное по тоннелю к Тайной пещере, где его будет ждать катер, — добавила я.

Джон усмехнулся:

— Вы так думаете? Дениз, я открою вам небольшой секрет. Ллойд Мередит был инженером. В первый раз я привез его в Уэруолд, когда отец был в Ираке, и именно для того, чтобы он посоветовал, как перекрыть старый тоннель, ведущий в Тайную пещеру, прежде, чем сюда прибудут паши ценности. Я подумывал о том, чтобы взорвать тоннель. Но все оказалось значительно проще! Ллойд нашел способ сделать все тайно и вполне недорого: он его затопил!

Я медленно произнесла:

— Понятно! Мы с Эдной Джоунз вчера говорили о старом доме на ферме. Она рассказала, что тоннель затоплен. Но у меня создалось впечатление, что его затопили много лет назад!

— Он и был затоплен, — подтвердил Джон. — В самом низком месте, недалеко от разрушенного дома. Когда я был мальчишкой, мы с ребятами лазили туда. На протяжении тридцати — сорока ярдов воды там было по пояс. Однако уверяю вас, Ллойд затопил тоннель на гораздо большее расстояние и гораздо глубже. Он тщательно изучил проблему уровней и отвел в тоннель воду из маленькой речки. Ллойд, предполагал, что потолок тоннеля рухнет и, когда это случится, уровень воды в речке вернется к прежней отметке. Он считал, что на это уйдет примерно год. Месяц назад я проверил тоннель и убедился, что он был прав. Потолок рухнул, перегородив ход, а вода в речке снова поднялась. Ллойд знал свое дело!