Таким образом, информационная революция оказалась негодной для того, чтобы сделаться локомотивом развития науки и техники. Все равно, как гоночный автомобиль не может найти применения в качестве железнодорожного локомотива — будет лишь бесполезно буксовать.

Зато информационная революция открыла широкие пути для манипуляции сознанием целых народов. В конечном итоге мечты многих народов о справедливом мироустройстве окончательно утекли в область моделированных на компьютере сновидений. Возглавляют народы теперь не живые люди, но «электронные облака», легко корректируемые и изменяемые в зависимости от вкусов толпы. Причем меняться могут лишь они сами, но не жизнь людей, от которой электронные образы надежно отделены непроницаемой гладью экранов телевизоров и компьютерных мониторов. Потоки «информационного мусора», составляющие до 95 % всей информации, скроют в себе мудрую мысль куда надежнее, чем могучие карательные органы былых времен…

Что получила Россия, оказавшаяся в мире, где проиграла ее космическая революция и победила информационная революция, преподнесенная враждебной цивилизацией? Какое-то количество рабочих мест в отраслях, связанных с производством программного обеспечения, сравнительно небольшое по отношению к количеству народа. И гибель 90 % науки и наукоемких производств. Сосредоточение всей жизни страны вокруг добычи и вывоза нескольких видов полезных ископаемых, которые могут обеспечить работой опять-таки ничтожную часть народа.

Таким образом, мы пришли к ситуации, когда дальнейшее следование по «пути Винера» стало представлять реальную опасность не только для самореализации, но и для выживания русского народа. Информационные технологии искусственно удерживают страну в состоянии застоя, навязывая образ существующего положения вещей — как единственно возможный. Только их действие весьма напоминает затыкание предохранительного клапана в паровой машине, которое чем дольше продолжается — тем мощнее неизбежный взрыв.

То же самое происходит и на мировом уровне. Первый взрыв — экономический кризис уже прогремел, на очереди куда более мощный глобальный экологический кризис. И, одновременно — кризис цивилизационный, когда жизненное пространство одуревшей от информационного наркотика Европейской цивилизации стремительно проглатывается ее соседями.

Поэтому сегодня, прежде всего, следует признать, что выбор пути Винера был ошибочным, что информационная революция не может быть самодостаточной, а развитие информационных технологий в отрыве от реального производства несет в себе большую опасность, реализацию которой мы и видим сегодня как в России, так и во всем мире.

Вслед за этим признанием требуется подумать о том, как (пока еще не поздно) изменить свой выбор и встать на путь, положенный С.П. Королевым.

Конечно, после многих лет застоя и развала, едва ли этот путь следует начинать со «штурма Небес» и планирования полетов в глубокий космос. Необходимый для этого научный и промышленный потенциал еще предстоит возродить или заново создать. Начать надо с какого-нибудь важного, масштабного проекта, органично связанного с проектом космической революции. Если сердцевина промышленности — это энергетика, то такой проект напрашивается сам собой — применение управляемого термоядерного синтеза. Его технология уже была разработана в Советском Союзе в последние годы его жизни. Однако теперь гениальное открытие тех времен практически никем не вспоминается и нигде не упоминается.

Начало реализации этого проекта привлечет множество русских умов, еще способных на совершение прорывных открытий. Оживут многие смежные отрасли науки и промышленности. Для этого проекта неизбежно потребуется множество открытий и изобретений, имеющих широкое применение в разных отраслях.

С развитием термоядерной энергетики появится возможность вернуть жизнь ныне умирающим малым городам. Большое количество людей, занятых в высокоинтеллектуальном производстве, станут основой возрождения русской культуры. Культурное возрождение должно неотступно следовать за научным и экономическим, обеспечивая целостное развитие русской цивилизации.

Вот так путь в живое будущее может лежать лишь через исправление давней ошибки, преодоление давнишнего соблазна виртуального причастия к западному изобилию. Сегодня, наша жизнь уперлась в тупик, и все мы, не веря своим глазам, рассматриваем его лишенную лазеек стену. По давней привычке многие вопрошают о выходе у всегдашних советчиков, обитающих к западу от наших границ. Кричат до хрипоты, но в ответ получают лишь звенящую тишину, ибо ответа с той стороны нет, и не предвидится. Ибо и там, при всех наших фантазиях об удивительной сообразительности чужих народов, сейчас громоздится точно такой же тупик, ничем не отличимый от нашего. И настал тот момент, когда будущее зависит только от нашей воли, и негде более искать помощи, кроме как в самих нас. В нашем пространстве, в наших мыслях, в нашей вере.

Техника, прежде бывшая чем-то частичным, местным, ныне превратилась в вещь тотальную, всеобъемлющую. Именно разросшаяся до размеров всего мира техносфера и породила такую трудно понимаемую вещь, как глобализация.

Мы, русские, все так же не понимаем смысла техники, как не понимали ее прежде. Ведь она — порождение совсем иного, западно-протестантского мышления, плод чужого для нас проекта. Поэтому мы перед ней всегда оказывались в жалком положении, и выбор у нас завсегда был невелик — либо «обезьянничать» чужое. Причем, как показал исторический опыт, нельзя брать только идеи машин и механизмов без частичного взятия самого чуждого нам мышления. Результат — гибель самого смысла русской жизни, духовная деградация при техническом развитии, что случилось у нас в эпоху Петра Первого.

Был и иной путь — игнорирование чужого, продолжение жизни по русским законам и обычаям. В таком случае нас опять-таки ждало поражение, только на этот раз — силой оружия, как случилось в Крымской войне 1853–1855 годов.

В итоге мы приходим к печальному выводу, что выхода у нас нет, что техника как таковая для Руси — смерть. Но сама история обязывает нас искать-таки выход, и он, как всегда, лежит на третьем пути. Этот третий путь, рожденный мыслителем Циолковским, продолжавшийся в советское время (увы, только лишь в качестве дополнительного и не вполне осознаваемого) — единственное, что мы можем противопоставить современной техносфере. Имя ему — технотронное Богоискательство.

Мы уже разобрали его истоки, которые, как оказалось, лежат на Руси гораздо глубже, чем зарождение самой техники и родились они прежде. Этот путь — иной взгляд на мир, иное его восприятие, отличное и от западного прагматического и от восточного созерцательного. Созерцание, слитое с действием и действие, слитое с созерцанием — вот в чем суть русского мышления, в котором найдется место и для техники, но совсем не для той, которая господствует ныне на Западе. Русский технический прогресс должен быть осмыслен русским созерцанием, а русское созерцание — расширено русским техническим прогрессом. Вот в чем лежит формула нашей революции.

Теперь мы поговорим о том, как Большой Проект повлияет на саму русскую жизнь, как он преобразит ее и сделает нашу страну совсем другой.