— Я не забыл об этом.

— Значит, просто не хотите облагодетельствовать меня своей любовью?

— Почему — не хочу?

— Не хотите. Иначе уже давно бы что-нибудь предприняли. Мы с вами болтаем здесь уже битый час. Может быть, вы ждете, когда я проявлю инициативу? Что ж, пусть так. Но только вы должны показать мне, как все это делается. Хотя бы самые первые шаги…

В других обстоятельствах Данрейвен, наверное, нашел бы этот разговор пикантным и даже интересным. Но здесь он был начеку. Тем временем процесс искушения продолжался.

— В отношении искусства любви, — томным голосом говорила Лилит, — я целиком полагаюсь на вас, Адам Данрейвен. И если в конце нашей брачной ночи вы будете чем-то недовольны, то вините в этом только себя. Ведь всегда бывает виноват наставник. Разве не так?

Адам рассмеялся бы ей в лицо, если бы видел его. Теперь у него уже не было никаких сомнений, что эта женщина — «синий чулок». С подобной категорией Данрейвен еще никогда не имел дела. Черт побери, сегодня ночью он узнает, с чем их едят!

— Будем надеяться, — ответил он на вопрос Лилит, — что вы окажетесь способной ученицей.

— Способной? Нет, дорогой мой Данрейвен, я не просто способная ученица. Я распутница. И докажу вам это!

Адам нашел в темноте ладонь Лилит и, поцеловав, решительно сказал:

— Ну, что ж, начнем!

— Я вся — внимание!

— Тантра, дорогая миссис Данрейвен, есть искусство сознательной любви. Ее цель — достижение максимального экстаза одновременно с возлюбленной или возлюбленным.

— Кто же ваша возлюбленная, мистер Адам Данрейвен?

— Этой ночью — вы.

С этими словами он обнял Лилит за плечи и опустил спиной себе на колени. Затем, низко наклонившись, впился в ее губы. Его теплый влажный язык сначала скользнул по контуру ее губ, а потом проник между зубами в глубь рта. Через несколько мгновений Адам оторвался от Лилит и сказал спокойным наставническим тоном:

— Теперь высуньте кончик вашего языка.

Лилит беспрекословно подчинилась своему ментору. Адам снова нагнулся и, сложив губы трубочкой, взял ими язык Лилит за кончик и медленно втянул его до половины себе в рот.

Одновременно рука Данрейвена скользнула вниз и ловким движением развязала пояс, схватывавший на талии халат. Полы его распахнулись, и под ними оказалось голое тело. Подхватив Лилит другой рукой под коленки, Данрейвен чуть приподнял ее и принялся целовать. Вначале — ямку на шее. Затем — очаровательные полушария груди. Сжав зубами сосок, он ласкал его языком до тех пор, пока из груди Лилит не вырвался стон. Тогда он оставил грудь и покрыл поцелуями ее живот и бедра. Свободной же рукой сначала ласково погладил курчавые мягкие волоски на лобке. Потом — осторожно раздвинул ей ноги и чуть тронул девственный цветок. Это прикосновение разбудило его собственную плоть. Мгновенно она налилась, окрепла и коснулась бедра Лилит.

— Теперь вам надо меня раздеть, — шепнул Адам.

Он отпустил ее и немного отстранился.

— У меня нет в этом опыта, — извиняющимся шепотом произнесла Лилит.

— Я сейчас зажгу лампу.

— Нет, нет! — в испуге воскликнула она. — Я постараюсь справиться и так.

— Но я хотел бы посмотреть в ваши глаза, Лилит. Ведь я их еще никогда не видел!

— Нет, Адам, нет!

— Какого они хотя бы цвета, Лилит?

— Цвет моих глаз… Какого цвета были глаза у женщины, ради которой вы решились нарушить обет?

— Откуда вы знаете, что причиной была женщина?

— Предположим, мне это подсказала интуиция.

— Должен сказать, что она вас не обманула.

— Ну, и какие же были у нее глаза?

— Черные, как полуночное небо!

— Тогда и мои глаза будут сегодня ночью такими же черными.

Адам почувствовал прикосновение пальцев Лилит, расстегивавших на нем одежду, и удивился, поняв, что ему это доставляет удовольствие.

Совершенно обнаженный, Данрейвен откинулся на подушку. И тут же почувствовал прижавшиеся к нему тугие бедра. Зубы Лилит впились в сосок его груди. От боли и сразу вспыхнувшего непреодолимого желания Адам громко застонал.

— Я всегда мечтала исцеловать и истерзать каждый дюйм твоего тела, — послышался ее задыхающийся голос. — Сегодня мне представилась такая возможность. Берегись же, Адам Данрейвен!

Такое обещание еще больше воспламенило Данрейвена. Все его тело запылало жаром. Лихорадочное дыхание перемежалось со стонами, готовыми перейти в страстный крик. А Лилит продолжала истязать его ласками. Ее губы покрывали горячими поцелуями лицо, шею, грудь, живот Адама. Руки скользили все ниже. И вот Данрейвен изогнулся всем телом навстречу бедрам Лилит.

— Лилит! Боже, до чего ж ты прекрасна! Нет, не я — ты сегодня моя наставница!

Он изо всех сил прижал ее к себе, и они слились в долгом, страстном поцелуе. А руки Адама ласкали Лилит.

— Адам, — сквозь стон бормотала она. — Я хочу тебя! Хочу!

Лилит раздвинула ноги, и он глубоко проник в ее трепещущее тело, в считанные доли секунды успев понять: Лилит Кардью не девственница! Как хочется задать ей пикантный вопрос, но уже нет сил. Взаимный апогей желания прошел. Адам в изнеможении перевернулся на бок и…

И тут происходит что-то невероятное. До слуха Данрейвена начинают доноситься звуки морского прибоя. Где-то поблизости раздается всплеск. Он знает: это Рангахуа всплывает на поверхность лагуны. Теплый ветерок ласкает лицо. В воздухе пахнет гардениями…

Адам открывает один глаз. Над ним — усыпанное мириадами звезд ночное небо, в центре которого ярко горит созвездие Южный Крест. Лежит он не на заколдованной постели, привезенной когда-то из Тибета, а на жемчужном прибрежном песке острова Тайаретапу. И держит в объятиях прекрасную женщину со смуглой кожей, черными глазами и густыми темными волосами. Это — она, его Лили. Он осторожно кладет ее на песок. Она смотрит на него с улыбкой и любовью. Сейчас они будут принадлежать друг другу. Уже принадлежат… Адам переворачивается на спину. Теперь уже она наверху. А он шепчет:

— Лили, моя любимая Лили! Как я люблю тебя!

Она улыбается ему и отвечает одними губами:

— И я… и я люблю тебя, мой великий заморский жрец…

Данрейвен понимает, что все это сон, наваждение. Но хочет, чтобы чудное видение длилось бесконечно.

Он уже по-настоящему открывает глаза и не видит ничего. Его окутывает непроглядная тьма. А в объятиях лежит ненужная, чужая ему женщина, которую зовут Лилит Кардью.

Когда утром Рупи вошла в комнату, Лилит еще сладко потягивалась в постели. Служанка отдернула шторы, и все кругом озарилось радостным солнечным светом.