продолжать переговоры. "Вы не поверите, какой ущерб и бесчестье они наносят нам и планируют наносить в будущем, — должны были сказать они, — … это мученичество — терпеть такой позор. Ни от одного человека нельзя ожидать, что он будет это терпеть"[106].

Послы Карла высадились в Ньюпорте, в начале июня 1370 года. Проезжая через Саутгемптон, они смогли воочию увидеть сбор армии Ноллиса и сбор флота. Эдуард III принял их в Вестминстере. Первым и самым срочным делом англичан были приготовления к визиту короля Наварры в Англию. Они были чрезвычайно продуманными. Карл никогда не отдавал себя в чью-либо власть, не взяв заложников для своей безопасности, и Эдуарду III пришлось согласиться на то, чтобы большое количество важных персон, включая графов Уорика и Саффолка и епископа Даремского, содержались в Шербурском замке до его возвращения. Чтобы поддержать достоинство Карла и защитить его от французского нападения в Ла-Манше, в Саутгемптоне был подготовлен флот из восемнадцати собственных кораблей короля, набитых вооруженными людьми и артиллерией, чтобы доставить его в Англию. Предполагаемые расходы на этот государственный визит были настолько велики, что король был вынужден обратиться за дополнительным займом в 25.000 марок (16.666 фунтов стерлингов), чтобы покрыть их. Как только все это было согласовано, послы перешли к вопросу об экспедиции Ноллиса во Францию. Это был деликатный вопрос. Карл Наваррский хотел, чтобы Ноллис как можно скорее вступил в сражение, но он не хотел, чтобы он находился в Котантене. Он боялся окончательно сжечь мосты для переговоров с королем Франции, публично приняв английскую армию на своей территории. Эдуард III неохотно принял реальность. Место высадки армии Ноллиса было перенесено в Па-де-Ко, к северу от устья Сены. Это был запасной вариант, так как армии было практически невозможно достичь южной Нормандии до тех пор, пока французы удерживали мосты через Сену. Это также требовало изменения места высадки. 26 июня 1370 года пересмотренные приказы достигли флота, и корабли начали движение на восток из портов Солента в направлении Уинчелси и Рая, а армия следовала вдоль берега. Таким образом, целый месяц был потерян[107].

К тому времени, когда Карл Наваррский прибыл в Англию, первоначальная цель его встречи с Эдуардом III исчезла. Армия Ноллиса отплыла из Уинчелси и Рая поэтапно между серединой июля и 2 августа 1370 года. В ней было около 2.000 латников и 2.000 лучников, всего около 6.000 всадников вместе с пажами и слугами. Погода была ужасной и по крайней мере, одно судно, с лошадьми, затонуло при сильном ветре у берегов Рая. В итоге пришлось отказаться от плана высадки в Нормандии и вместо этого переправить армию в Кале. Войска Уолтера Хьюитта уже отплыли в Гасконь из Дартмута в конце июня, а более крупные силы Джона Гонта последовали за ними примерно через месяц. Ход событий на следующий год был определен настолько, насколько это вообще было возможно. Карл Наваррский прибыл в Англию 21 июля 1370 года, пока шла высадка армии Ноллиса. 1 августа он предстал перед Эдуардом III с толпой вассалов, слуг и менестрелей в королевском поместье Кларендон, знаменитом охотничьем домике Генриха II и Генриха III в Уилтшире, где могла быть соблюдена секретность переговоров. Но результат вряд ли оправдывал принятые меры предосторожности. Два государя договорились о перемирии на Котантене на ограниченный период времени, которое было составлено ими в общих чертах и передано Латимеру для оформления. Они туманно говорили о союзе и дружбе, но Эдуард III не смог договориться с Карлом ни по одному важному вопросу. Все должно было быть улажено между советниками двух королей в надлежащее время. Это было, как эвфемистически заметил Эдуард III, "всего лишь начало". Ничего не было зафиксировано в письменном виде. Свидетелей не было, кроме, очевидно, Латимера. Примерно 12 августа Карл Наваррский покинул Кларендон и отправился на континент[108].

* * *

В середине апреля 1370 года Карл V, его три брата, герцоги Анжуйский, Бургундский, Беррийский, и его шурин, герцог Бурбонский, собрались в Париже, чтобы отпраздновать Пасху и оценить стратегическую ситуацию. Основные направления стратегии французского правительства на ближайшие шесть месяцев были определены на ряде встреч после Пасхи, на которых присутствовало большинство лидеров военной аристократии. Они решили сосредоточить свои усилия на завершении завоевания Аквитании. Предполагалось сформировать две армии. Герцог Анжуйский должен был вторгнуться в герцогство с юго-востока со стороны Гаронны в направлении Ла-Реоля и Бержерака, а герцог Беррийский занять Лимузен, чтобы проникнуть в сердце герцогства с востока. Эти две армии должны были встретиться в Ангулеме, где предполагалось осадить принца в его столице. На определенном этапе план был расширен, чтобы охватить третье направление натиска на герцогство с севера из крепостей на Луаре и Крезе под руководством маршала Жана Мутона де Бленвиля. Герцог Анжуйский, ставший героем после своих бескровных завоеваний последних трех месяцев, рискнул предсказать, что англичане будут изгнаны из Аквитании в течение двух лет[109].

В это же время было принято еще одно судьбоносное решение. Было решено отправить в отставку коннетабля Роберта Моро де Фиенна. Должность коннетабля традиционно занималась пожизненно, но считалось, что Роберт ничем не отличился во время похода к Кале за последний год. По словам принимавших решение принцев, коннетабль был полусонный. Вместо него было предложено отозвать из Кастилии Бертрана Дю Геклена и назначить его на место Фиенна. Это был весьма смелый выбор, ведь по традиции коннетаблем должен был быть знатный дворянин, а не человек вроде Дю Геклена, единственным достоинством которого было то, что он был выдающимся профессиональным военным. Но в Париже серьезно опасались планов Ноллиса, само имя которого сеяло ужас во Франции с 1359 года. Среди высшей знати не было очевидного альтернативного кандидата. По мнению Фруассара, продвижение Дю Геклена было делом рук Людовика Анжуйского. Этому есть некоторое подтверждение со стороны самого Дю Геклена, который всегда считал Людовика своим покровителем и защитником при дворе.

В возрасте около сорока лет Бертран Дю Геклен уже был известной фигурой. Он был в значительной степени ответственен за возведение Энрике Трастамарского на трон Кастилии, и свержение короля, поддерживаемого англичанами, в ходе кампании, которая, хотя и направлялась и субсидировалась французским правительством, была в значительной степени частным предприятием. В ходе этого предприятия он стал самым богатым из всех солдат удачи, процветавших на полях англо-французской войны в 1350-х и 1360-х годах. В каком-то смысле он был французским аналогом Роберта Ноллиса, человека скромного происхождения (хотя и не такого скромного, как Ноллис), который сделал свою репутацию и свое состояние как независимый капитан. В карьере обоих грань между государственной войной и разбойничьим промыслом была крайне размытой. И у них были общие черты характера. Оба были хваткими, самодостаточными людьми, чья молчаливая манера поведения, вероятно, отражала испытываемый