— У… у него есть все, что мне необходимо, — запинаясь, продолжала девушка. — Превосходные лошади для тебя… я так хочу облегчить твою жизнь… чтобы ты не зависел от милости чужих людей…

Гарри невесело рассмеялся.

— Мне бы тоже хотелось этого, — признался он, — но какой ценой?! Чтобы ты вышла замуж за этого негодяя? И ужасная истина заключается в том, что ты никогда не получишь более выгодного предложения и не сможешь сделать лучшей партии!

— Знаю, — шепнула Арилла, — но для меня ничто не имеет значения, кроме того, что я люблю тебя.

— Как можно быть такой наивной и глупой, чтобы влюбиться в человека, подобного мне? — вздохнул Гарри.

— Я люблю тебя, потому что лишь таким должен быть настоящий мужчина — сильным, решительным и в то же время добрым и нежным. О Гарри, как я могу выйти замуж за кого-то другого?

Они одновременно почувствовали, что ноги отказываются их держать, и сели на постель. Гарри обнял Ариллу, а она спрятала лицо у него на груди.

— Твоя вина в том, — сказал он, — что ты так ослепительно прекрасна! Даже когда я не вижу тебя, твое лицо постоянно стоит у меня перед глазами, а когда ты рядом, у меня начинает кругом идти голова.

В голосе его звучала такая нежность, что сердце Ариллы, казалось, вот-вот выскочит из груди.

— Если я и выйду за него, — еле слышно пролепетала она, — то лишь потому, что люблю тебя.

— Черт побери, не такая уж это веская причина! — взорвался Гарри. — На свете, кроме Рочфилда, есть и другие мужчины!

— Да, но они далеко не так богаты, и кроме того… я их совсем не знаю.

Арилла понимала, что в этот момент Гарри думает о том же — денег остается совсем немного. Она взглянула на Гарри и увидела в его глазах желание осыпать ее поцелуями. Он сжал ее в объятиях и поцеловал, грубо, почти жестоко, словно хотел причинить боль. Однако это нисколько не испугало ее, наоборот, она обнаружила, что все более пылко отвечает на его ласки, становившиеся с каждой секундой все более страстными и безрассудными. Гарри откинулся на подушки, увлекая за собой Ариллу, так, что она оказалась лежащей на его груди. Сердца молодых людей бешено колотились. Оба задыхались от переполнявших их чувств, не в силах выразить словами все то, что с ними творилось.

— Ты моя! — наконец сумел выдохнуть Гарри. — И я никому тебя не отдам!

— Это правда?

— Клянусь! Клянусь, что скорее умру, чем расстанусь с тобой!

— Я испытываю то же самое, — прошептала Арилла. — Ты моя жизнь… мое счастье… и никого, кроме тебя, не существует!

— Моя дорогая! Милая! Бесценная!

Он снова начал целовать ее, прижимая к себе все крепче, и девушка наконец уверилась, что в их сердцах горит священное пламя истинной любви, любви вечной, божественной, о которой она мечтала, которую жаждала испытать.

На минуту прервав поцелуй, Гарри еле слышно спросил:

— Когда ты сможешь стать моей женой, дорогая? Я не мыслю больше своей жизни без тебя!

— Я тоже больше не хочу жить без тебя, но…

— Никаких «но», — перебил Гарри, — и если ты думаешь, что я позволю тебе выйти за Рочфилда или за кого-то другого, то жестоко ошибаешься! Ты станешь моей женой, и пусть я пока не знаю как, но мы найдем способ жить, не голодая и не побираясь!

Голова Ариллы упала на плечо возлюбленного.

— Но… как нам это удастся? — робко спросила она.

Гарри не ответил, и девушка, глубоко вздохнув, снова заговорила:

— Как раз перед тем, как ты спас меня… я думала, насколько это ужасно… сидеть без денег… Я получила приличное образование, об этом позаботилась мама; и умею готовить, если есть из чего, кроме того, я неплохо езжу верхом.

Она пыталась говорить небрежно, но в голосе звучали нотки отчаяния. Гарри невесело усмехнулся.

— Меня считают отличным наездником, — сказал он, — но, боюсь, что это единственный мой талант.

Они замолчали, но через минуту громкий радостный крик заставил Ариллу подскочить.

— Нашел! И знаю, что сделаю, по крайней мере это даст нам возможность прокормиться, даже если тебе придется готовить самой, дорогая.

— Что… что ты хочешь этим сказать?

— Я имею в виду, что могу заставить повиноваться самую строптивую лошадь. Сколько раз мне подчинялись жеребцы, которых считали безнадежными!

Арилла подняла голову и удивленно воззрилась на Гарри.

— Отныне, радость моя, — продолжал Гарри, — мы займемся выучкой лошадей, на которых, поверь, будет огромный спрос. Это несложно, требуется лишь немного терпения, и если мы будем разводить редкие породы, то не пройдет и нескольких лет, как разбогатеем!

Он говорил с таким воодушевлением, что Арилла невольно заразилась его энтузиазмом.

— Великолепно! — воскликнула она. — И всего чудеснее, что я смогу помогать тебе в этом… но, Гарри, дорогой, ты забыл, сколько денег нам понадобится на покупку жеребцов и кобыл.

— Раздобыть первоначальный капитал легче легкого!

— Но… каким образом?

— Мы купим все необходимое после того, как поженимся!

Арилла, недоуменно нахмурившись, старалась понять, что пришло в голову Гарри, но тот лишь загадочно улыбался.

— Наши свадебные подарки! — наконец сжалился он. — Они и будут капиталом, с которого мы начнем наше дело, дело, дорогая, которое будет процветать благодаря любви!

— Благодарю тебя, Боже! Благодарю… благодарю, — снова и снова возносила молитву Господу Арилла в своем сердце. Она даже проснулась ночью и еще раз громко прошептала эти слова в темноту.

Три дня прошли в безоблачном и совершенном блаженстве, и девушка чувствовала себя так, словно порхает по облакам, но вскоре угрызения совести начали терзать ее с новой силой. Как она может вырвать Гарри из среды, которая была для него привычной, где он блистал, несмотря на отсутствие денег? Увезти в убогий, жалкий дом, где осыпаются стены и проваливаются полы? Обои отстали, побелка стала серой, штукатурка сыплется с потолка. Как может Гарри смириться с подобным существованием?

Но стоило ей вспомнить о его поцелуях и любви, которую они питали друг к другу, как все остальное казалось ничтожным и не имеющим значения.

— Я люблю тебя! Люблю! — повторяла она Гарри, и его ответная любовь окутывала ее аурой такого счастья, что душа ее взмывала к небесам.

Гарри, как и следовало ожидать, долго дома не усидел и уже на второй день объявил, что должен уйти по делам.

— Но еще слишком рано, — запротестовала девушка.

— Не для того, что я должен сделать.

— Что… что именно? — с тревогой осведомилась Арилла.