— Это просто фигура речи. А пришёл я сюда, чтобы кое-что забрать.

Робот снова жужжит в четвёртой каюте, видимо, огрызок повреждённой программы прочно застрял в его ПЗУ.

'Как у нашего кота

есть проблемы неспроста.

Потому что этот кот

много на себя берёт…'

— Зачем мама меня убила? — спросила Катя.

— Откуда мне знать? — ответил я рассеянно, сбрасывая цикл. — Я даже не уверен, что это она. Но больше, вроде, некому. Кроме того, та ты, которая в капсуле, ещё жива.

— Мне, то есть ей, осталось недолго. Я чувствую. И не понимаю причины. Я помню её письма. Может быть, она в чём-то лукавила, оправдывала себя, перекладывала на тебя вину, но всё равно это были хорошие письма.

— Возможно, их сочинял ИИ. Может быть, даже здешняя Катерина.

— Ой, пап, все письма пишут ИИ! Ну, кто будет писать столько слов сам? Это же всё равно её письма. Я не та Катя, которая выбрала её, но я ту себя понимаю.

— Я был так плох?

— Тот ты был… сложным человеком. Но это не главное. Ты уже был. А тут что-то новое. Убедиться, что мама бросила тебя не потому, что ты плохая. Убедиться, что мама вообще есть. Получить что-то, недополученное в детстве…

— Знаешь, если тебя отняли от груди в четыре месяца, то в восемнадцать получить её обратно уже поздно.

— Это же не так работает, пап. Не в голове. Но спасибо, что не выкинул меня младенцем в шлюз. Хотя я так орала, что чуть не выкинулся туда сам.

— Я не помню этого.

— Я, разумеется, тоже. Но ты мне миллион раз это рассказывал. «Косой» траверс, и катер вместо «Форсети», куда ты вёз меня в интернат, оказался чёрт знает где.

— Да, так случается. Редко, но бывает. Даже опытный астрог может ошибиться, хотя совпадение, конечно, странное. А куда нас выкинуло, я тебе не рассказывал?

— Нет, или я не помню. Но обратно мы выбирались почти год. Ты почему-то очень долго не мог найти дорогу. К счастью, пока ты оформлял транзит на меня, тебе закинули попутный груз — двести килограммов высококачественных сухих молочных смесей, пелёнки, одёжки, всё такое. Частное пожертвование неизвестного богатого планетянина, адресное, для интерната на «Форсети». Ты говорил, что подозреваешь родителей мамы, но не знал точно. Узнав, что их дочь бросила внучку, они вполне могли помочь заведению, в которое её определили. Возможно, рассчитывали потом вернуть себе ребёнка, но мы туда так и не долетели, и весь груз достался мне. Если бы не он, тебе пришлось бы выкармливать меня космическими пайками и одевать в свои старые трусы!

— А потом я, значит, передумал?

— Да, ты говорил, что так привык к моему писку, что без него чего-то уже не хватало. Потом вы встретились с мамой, и она подарила мне Кота, чтобы он меня учил, раз уж в интернат я не попала.

— Дорогой подарок.

— Наверное. Ты не рассказывал, а мне было неловко спрашивать.

Робот уехал из каюты, разговор с Катей закончился. Я не заметил, куда и в какой момент она делась, — отвлёкся на секунду, и снова один. Хотя, наверное, она так и находится в моей голове, которая каким-то образом обретается внутри кота, который, в свою очередь, внутри неё. Безумная концепция, но разве я сам не безумен?

Набрал код на сейфе, достал оттуда выключенный «визик» и ключ-карту. Карту в карман, компьютер под мышку. Пора обратно на катер.

— Капитан, вы уже уходите? — спросила Катерина.

— Уверен, с торможением и манёврами ты справишься самостоятельно. Если «Форсети» нас примет, конечно.

— Примет. Я передала всю необходимую информацию.

— Не уверен, радует меня это или огорчает, долетим — узнаем.

— Заходите в гости, — попрощалась Катерина, — поболтаем. Нет причин сидеть на катере с котом всё время, пока мы будем тормозить. Мы на одной стороне, капитан, даже если вы этого пока не понимаете.

— Или ты врёшь.

— Или я вру.

* * *

В капсулах женщина и девушка. На вид ничего не изменилось, но показатели дочери тревожат меня всё больше. К сожалению, я ничего изменить сейчас не могу. А вот к её матери у меня образовалось небольшое дельце.

Подключил логридер, пробежался по его меню — женщина в прекрасном состоянии, её здоровью ничего не угрожает. Можно было бы её разбудить, но зачем? Мне совершенно нечего сказать бывшей, я её даже не помню. Пусть лежит себе, так спокойней: если даже в дочь стреляла, то страшно представить, что со мной сделает.