– Я думаю, что будет правильно немного разогреть вас чем-то хорошо знакомым. – Дан подмигивает. – Поем все вместе. А если кто забыл слова, то вот они!

Он показывает на большой телевизор на стене. Пока что на голубом экране пусто. Зато он освещает лица сидящих рядом, и от этого они выглядят как синекожие морщинистые инопланетяне.

– Готовы? – Дан подкидывает микрофон и ловит после пары кульбитов. Он смотрит на диджея и слегка кивает: – Начинаем!

Свет прожекторов становится ярче. Под ними все жарче и жарче. Дан закрывает глаза. Расставляет широко ноги. Наклоняет голову в сторону. Крепко сжимает в руке микрофон.

Вот уже слышны вступительные аккорды. Эту песню Дан поет как минимум два раза каждый вечер на «Харизме». Однажды он пел ее перед полной слушателей ареной «Глобен» и миллионами телезрителей в финале музыкального конкурса «Мелодифестивален».

Один из пожилых мужчин в зале кашляет. Влажно и с мокротой. Бармен роняет на пол бутылку. Вступают барабаны. Кто-то из публики начинает отбивать такт. Кто-то еще присоединяется. Вступительные аккорды достигают крещендо. Дан подносит микрофон к губам. Открывает глаза и смотрит вперед. Позволяет прожекторам ослепить его.

Пару секунд он ничего не видит, кроме света.

«Как лихорадка в сердце моем, твоя любовь согревает, пылая. Я болен тобой, но не чувствую боль, я горю, в любви облаках витая…»

Дану улыбаются две пожилые дамы. Кто-то шепчется и смеется. Дядька с пивом на животе вдруг просыпается и удивленно озирается вокруг.

«Я хочу лишь тебя и улыбку твою… – продолжает петь Дан, подбираясь к припеву. – Ине может ничто излечить мой недуг… Потому что я счастлив…»

Слова песни высвечиваются на экране телевизора на фоне изображений счастливых пар, которые брызгаются водой на пляжах, качаются на качелях на залитых солнцем лужайках, меряют причудливые шляпы на ярмарках.

– Подпеваем все! Я знаю, что вы можете!

Несколько гостей слушаются и орут слова песни, которая принесла миллионы гомику, который ее написал. Этот мелкий лысый засранец хвастался впоследствии, что потратил на текст всего четверть часа. Дан двадцать лет потом в поте лица пел ее десятки тысяч раз на корпоративных праздниках, в «голубых» клубах, на площадях маленьких городов, и у него нет даже сберегательного счета.

«Мне не нужен врач, не хочу рецепт, не желаю я излечиться. Я, наверно, безумен, но я так рад, что горит лихорадкой сердце. Я горю, держа твою руку в своей…»

Новый куплет, припев, высокая нота и снова припев, пока песня наконец не заканчивается, и Дан, широко улыбаясь, кланяется в пояс. Пожилые зрители осторожно аплодируют.

– Как здорово! Спасибо! Если кто-то хочет продолжения, мой диск можно купить в баре или в магазине беспошлинной торговли!

До окончания смены еще целых пять часов. Дан смотрит на диджея, тот ему устало кивает.

– А теперь, я думаю, пора уже сделать Юхану первый заказ. Кто тот смельчак, что первым выйдет на сцену?

К сцене, переваливаясь, идет древняя толстуха в обтягивающей одежде, она похожа на динозавра из «Парка Юрского периода»[7]. Она нервно улыбается Дану, когда он подает ей руку и помогает взойти на сцену.

– Добрый вечер. – Дан изображает максимальный энтузиазм. – Как зовут молодую девушку?

В зале раздаются смешки.

– Биргитта, – тихо говорит толстуха на певучем диалекте провинции Даларна. – Биргитта Гудмундссон.

– И откуда к нам пожаловала Биргитта?

Толстуха нервничает. Очевидно, что она так волнуется, что почти не слышит Дана. Он уже готов был повторить вопрос, когда она наконец ответила:

– Из Грюксбу.

– Говорят, это прекрасное место.

Поразительно, но толстуха, кажется, не замечает иронии. Где, черт возьми, это Грюксбу находится?

Толстуха краснеет в тон своего темно-красного платья. Дан почти что чувствует, как горят ее щеки.

– Да, хорошее место. Мы все довольны. Это точно.

– Вы хотели бы спеть для кого-то особенного?

– Да, для мужа.

Биргитта светится, когда смотрит на скрюченного, тощего старичка в рубашке и жилете. Старичок тоже выглядит счастливым, глядя на нее. Интересно, он такой недокормленный, потому что вся еда в доме достается Биргитте?

– Что бы вы хотели для него исполнить?

– «Я дарю тебе мое утро» Фреда Окерстрёма. У нас много воспоминаний связано с этой песней.

– Вы давно женаты?

– Сорок лет, – гордо отвечает Биргитта. – Мы отмечаем здесь рубиновую свадьбу.

– Как же это замечательно! Я думаю, что Биргитта и ее счастливый супруг заслуживают аплодисментов.

Биргитта нервно смеется, слушая овацию. Дан не может не заметить, что пожилой паре публика аплодирует с гораздо большим энтузиазмом, чем ему.

Марианна

Времени уже за десять, и они танцуют в баре «Харизма Старлайт» в плотном влажном воздухе среди мигающих бликов светомузыки и таких же влажных тел, как их собственные. Марианну покрывает тонкий слой влаги, который заставляет блузку липнуть к коже. На висках тоже собрались капли пота. Она не знает, сколько выпила белого вина в ресторане. Там были краны, и она просто пила и пила вино, как воду. На самом деле оно было слишком кислое на ее вкус, но она не хотела переходить на красное, чтобы зубы не окрасились в фиолетовый цвет.

Йоран крепко держит Марианну за руки и не спускает с нее глаз. Это уже не доставляет ей неловкости. Наоборот. Мужской взгляд как будто делает ее настоящей. Лучше и четче очерченной. Почти красивой.

Марианна чувствует себя свободной в первый раз за много лет. Свободной от другой Марианны. Той, что всегда сидит в судейской будке и оценивает саму себя.

Йоран, кажется, знает только базовые шаги, но ведет ее в танце довольно уверенно. Время от времени они импровизируют. Когда Марианна спотыкается, партнер поддерживает ее и не дает упасть.

Певица в красном платье очень красива. Красный бархат занавеса позади нее ниспадает тяжелыми складками.

Марианна танцует и время от времени смотрит на соседние пары, когда они оказываются в полосе света прожектора. Руки мужчин ласкают спины, талии и ягодицы женщин; руки женщин обнимают шеи мужчин. Глаза, закрытые от удовольствия; глаза, ищущие выход, если кто-то из партнеров хочет уйти. Губы, то без стеснения целующиеся, то смеющиеся, то кричащие что-то в ухо партнера. Вокруг столько жизни, и Марианна в центре всех этих событий.

Йоран прижимает ее все крепче. Вот они уже обнимаются. Ее щека прижата к его мокрой шее. Песня заканчивается, начинается новая, но они все стоят и не двигаются. Это очень торжественно.

– Я знаю, чего ты хочешь, – шепчет Йоран на ухо.

Марианна почти уже ответила, что он не может этого