– И кого же?

– Да не знаю, мужика какого-то… Тот его подрезал на шоссе, остановился, хотел разобраться, а Петька из машины выскочил – и как на него накинется! В общем, дядьку того увезли в Поленовский с травмами головы, сотрясением мозга и переломами, а Петю, разумеется, в полицию забрали.

– Вот это да! А как же ему удалось отмазаться?

– На самом деле, не удалось. Подписку о невыезде с него взяли. Как руководство клуба ни билось, в Швецию он не поехал, да и вообще, все его заграничные поездки сорвались. Парень, конечно, в шоке, но ничего тут не попишешь…

– Как же так вышло, что пресса ни о чем не пронюхала? – удивился Никита.

– Да как-как… Подмазали того, попросили этого… Беда в том, что такая ситуация надолго затянуться не может. Рано или поздно журналисты все равно пронюхают и начнут задаваться вопросом – почему Петр Аникеев не участвует в заграничных матчах? Сейчас начальство пытается уладить вопрос с пострадавшим, но это сложно: он в тяжелом состоянии, а родственники отказываются вести разговор о компенсации, пока мужик на поправку не пойдет!

– Да-а, – сокрушенно покачал головой Никита, – надо же, невезуха какая!

– И не говори! Так что Петьке карьеру могут здорово подпортить… Но ты никому…

– Обижаешь, Галочка! А что ты скажешь, если я приглашу тебя на кофе?

Девушка зарделась – от удовольствия, но еще больше от неожиданности. Галя Ивлева всегда относилась к своей внешности критически. Многие могли бы позавидовать ее пышным формам, большой мягкой груди, длинной русой косе и пухлым, свежим губам, не нуждавшимся в помаде. Однако Галя, сколько себя помнила, стеснялась своей полноты и «слишком» уж русского, круглого лица. Ей казалось, что ни один мужчина не посмотрит на нее с вожделением, как на тех худых красавиц, чьи фото печатают на обложках гламурных журналов.

Никите девушка понравилась, и он не мог не отблагодарить своего невольного информатора. Потом он уйдет, и они никогда больше не увидятся, но зато у нее останется приятная память об обеде… или об ужине… или… а, неважно!

* * *

Я не знала, что у Лицкявичуса в городе есть квартира. Что ж, пора привыкнуть к тому, что, сколько бы ни узнавала я об этом человеке, информация эта, похоже, никогда не будет полной. Квартира выглядела именно так, как я и ожидала от апартаментов, в которых никто не живет, – огромной, обставленной безликой мебелью и с восхитительным видом на Лиговский проспект. Я буквально летела на эту встречу: наконец-то я снова увижу всю команду в полном сборе, не опасаясь нависающей над нами злобной и подозрительной тени Толмачева.

Как я ни торопилась, все же опоздала – впрочем, как всегда. Дверь мне открыл Карпухин, сообщив, что все уже в сборе. Гостиная поражала воображение, как своими размерами, так и обстановкой: ничто в ней не напоминало жилое помещение. Скорее она походила на штаб-квартиру НАСА – вернее, на ее голливудскую версию. На противоположной от двери стене висела плазменная панель, занимая колоссальное количество места. Вдоль стен расположились длинные кожаные диваны, рядом с каждым из которых стояло по низенькому столику. В таком помещении вполне возможно проводить пресс-конференции, нужно лишь поставить на столики бутылки с минеральной водой!

– Ну, теперь можно начинать? – спросил Лицкявичус.

– Можно! – отозвалось одновременно несколько голосов.

– Отлично. В целом, насколько я понимаю, каждый из вас знаком с делом, которым мы сейчас занимаемся, – убийством Геннадия Рубина. Возможно, вы не знаете только о последних событиях. Итак… Агния, – он кивнул в мою сторону, – прокатилась в Москву и выяснила, что медсестра Ольга Малинина, единственная свидетельница по делу, бесследно исчезла. Мы предполагаем, что она случайно вляпалась в квартирную аферу, и сейчас над этим работает один столичный следователь. Я правильно понимаю, Артем Иванович?

Майор молча кивнул.

– Далее. В «Сосновом раю» произошел неприятный инцидент, во время которого известный актер Артур Степанов устроил дебош, избил медбрата и едва не покалечил Леонида. К счастью, ему удалось скрутить парня и «оприходовать» его раньше, чем пострадали другие люди.

Вглядевшись в Кадреску пристальнее, я и в самом деле заметила на его лице то, что поначалу приняла за причудливую тень – довольно-таки приличных размеров синяк на виске.

– Ты – наш герой! – усмехнулся Никита, глядя на Леонида. – Просто Зорро какой-то!

Патологоанатом скроил «козью морду» и отвернулся к окну.

– В добытых с большим трудом пробах крови и мочи Степанова обнаружены следы кокаина. Мы не обратили бы на это внимания, если бы не предыдущий случай, закончившийся, к сожалению, смертью человека: похоже, в «Сосновом раю» подобные вспышки ярости у «гостей» становятся доброй традицией, и, как мне кажется, пришла пора выяснить, что же там все-таки происходит.

– Вы думаете, кто-то снабжает знаменитостей наркотиками прямо в клинике, чтобы они могли вести привычный образ жизни и ни в чем себе не отказывать? – поинтересовался Никита.

– Возможно. Хотя это и кажется мне странным: клиника – не нарколечебница, и люди приходят туда совершенно добровольно, чтобы вернуть себе форму. Согласитесь, странно было бы нюхать кокс, в то время как ты пытаешься сбросить лишние килограммы и избавиться от депрессии!

– Нет, Андрюша, ты плохо знаешь эту братию, – возразил Павел Кобзев. – Для многих из них наркотики – это и в самом деле образ жизни, как для других выпивка или игра. Понимаешь, имея такой напряженный график работы, живя практически «на чемоданах», трудно вести нормальную жизнь. Для поддержания сил требуется много энергии, и «дурь» с выпивкой с этим помогают – на первых порах, по крайней мере.

– В любом случае, – продолжал Лицкявичус, – становится ясно, что в «Сосновом раю» не все ладно. Павел, что ты узнал о Татьяне Донской?

– Ну, – начал психиатр, – я выяснил, что девица испытывала множество физических и психологических трудностей. В «Сосновый рай» она наведывалась частенько – делала мелкую пластику, занималась с диетологом и физиотерапевтом, а также посещала психоаналитика и рефлексотерапевта Геннадия Рубина из-за проблем с пояснично-крестцовым отделом.

– Эх, хорошо бы допросить этого психоаналитика! – мечтательно проговорил майор.

– Ты же понимаешь, что это невозможно? – отозвался Лицкявичус. – Во-первых, расследование неофициальное. Во-вторых, даже являйся оно таковым, врачебная тайна не позволила бы врачу рассказать нам правду о сеансах Татьяны.

– Ну, можно же получить ордер – ввиду смерти певицы… Да, мечтать не вредно!

– Никита, что у тебя?

– Я еще не со всеми успел поговорить из списка Леонида, – ответил молодой человек.

– Из какого такого списка? – в один голос спросили мы с Павлом.

– Мне его под дверь подсунули, – скучным голосом пояснил патологоанатом. – Там шесть или семь фамилий известных людей.