— К сожалению, вариантов много. Сам понимаешь: особое задание…

— Понимаю… Он офицер. Он дал присягу. Должен выполнить любой приказ. Если надо — отдать жизнь. Он моряк. Я к этому готов… Но только не пропасть без вести… — Корнев стукнул по столу кулаком. Кулак был крепким, как канат. — Когда в девяностом прощался с Лешкой, знал, что это надолго: десять лет, может быть, пятнадцать, вопросы задавать нельзя, ничего знать нельзя, все понимаю — такая служба. Мать его обманул, сказал, что в дальнее плавание, автономка на три года… Но двадцать пять лет… Вся жизнь… У меня невестки нет, чтобы его оплакала… Даже внуков у меня нет… Как же так, Андрюша?

— Такая служба, Дима. Ее не выбирают. Он мог отказаться… Сейчас бы командовал эсминцем на Балтике, ходил в Средиземное… У него была бы семья, у тебя внуки… Случилось по-другому. Никто этого не хотел. Я — в первую очередь. Русским морякам не привыкать жертвовать всем… Ты знаешь не хуже меня.

— Знаю, но не могу смириться…

Алдонин встал.

— Прости, Дима, что начал этот разговор. У меня к тебе одна просьба: не теряй веру, держись за нее до последнего. С наступившим праздником Победы тебя. Держись, друг.

Они обнялись крепко, как последний раз.

Корнев проводил адмирала, просил не забывать и заглядывать, когда захочет. Запер дверь и вернулся в гостиную. Подошел к стене и снял фотографию в рамке, на которой улыбался молодой красивый парень в тельняшке. Волосы его были мокрыми, он победно поднял весло. Отец коснулся пальцем лица, которое помнил по этому снимку.

— Алешка… Родной мой… Я верю…

От резкой боли Дмитрий Петрович сморщился, согнулся и упал на ковер. Рамку прижимал к груди. Сил хватило доползти до домашнего телефона, дернуть аппарат к себе и вызвать «Скорую». Он еще смог добраться в прихожую, подтянуться и открыть замок. И остался ждать между дверями. Не выпустив фотографию из рук.

10 мая, вторник

Будапешт, проспект Андраши

Сувенирный магазин

14.49 (GMT+1)

Туристы хватали товар, как голодные крокодилы. В бумажные пакеты прятались расписные тарелки, вазочки, глиняные игрушки, фаянсовые рамки для фотографий, кольца для салфеток с яркими цветами, подставки для яиц и прочие сувениры с национальным венгерским орнаментом. Карлос терпеливо ждал, пока толпа счастливых людей перетечет в автобус и отчалит.

Хозяин большого сувенирного магазина Янош устало вздохнул. Полгода он сам и его мастера лепили, вертели из глины и разрисовывали любимые туристами предметы народного промысла, чтобы продать все с мая по сентябрь. Карлос подошел к хозяину. Они были знакомы.

— Дела идут неплохо, не так ли, Янош?

Мастер вытер лоб.

— Слава Богу, не жалуюсь… Впереди лето, а у меня уже голова кругом идет…

— Зачем самому стоять за прилавком?

— Да я бы от гончарного круга на шаг не отошел… Все жена, — Янош крякнул, как заговорщик. — Говорит: у тебя такой вид, что покупатели сами деньги в руки суют. Еще фотографироваться просят, особенно японцы и китайцы. Обниматься лезут, палками с телефонами перед носом машут. Приходится терпеть…

Жена Яноша была права: гончар выглядел лучше любой рекламы. Отменный здоровяк, с кулаками, как обеденные тарелки, огромный кожаный фартук, рукава рубашки закручены до локтей, на груди толстая золотая цепь, черные кудрявые волосы и длиннющие усы, закрученные в кольца. Ни дать ни взять — цыганский барон. Янош отрицал, но без цыганских кровей в его роду явно не обошлось.

Карлос мог посочувствовать, искренно, по-мужски. Хотя ему трудно было представить, как жена может что-то заставить делать. Нет жены — нет проблем.

— У нас передышка минут на пять, скоро новый автобус прибудет, — сказал Янош. — Как цыгане табором налетают.

Намек был ясен.

— Маленькая консультация, можно? — спросил Карлос.

Янош не возражал.

Карлос показал на смартфоне фотографию, которую прислал профессор.

— Что скажешь?

Мастер прищурился. Исключительно хитро и по-заговорщически.

— Вещь примитивная, но старинная, таких теперь не делают.

— А если кто-то захочет сделать?

— Ничего нет проще… Без росписи, глазури, простой обжиг. Только глина нужна хорошая.

— Почему?

— Кувшин немаленький, чтобы форму хорошо держала.

— На своем круге смог бы сделать?

— Чего не сделать… Товар не ходовой, покупать не будут. Никому настоящие вещи не нужны. Всем расписной ширпотреб подавай. Никто истинную красоту глины не понимает.

— Янош, уважаемый, если кто заказ на такой сделает, дай мне знать…

Сто евро перешли из рук Карлоса в кожаный кармашек на фартуке.

— Не сомневайся, испанец, свистну… Извини, мне прилавок в порядок привести…

Мастер отправился расставлять тарелки. Карлос повернул к выходу и чуть не столкнулся с входившим покупателем.

— О, какая встреча! Князь Польфи, мое почтение, — сказал Карлос, отдавая салют двумя пальцами.

Князь заулыбался натянуто, как будто не обрадовался встрече.

— Господин Карлос! Я как раз хотел к вам обратиться. По одному важному вопросу…

— К вашим услугам, князь… Может, выйдем на улицу?

И, подхватив Польфи за локоть, Карлос вытащил его из магазина. Чуть-чуть насильно. Как раз, когда подъехал очередной автобус, изливший поток восточных туристов, которые начали фотографировать все подряд. От толпы князь шарахнулся. Не пришлось уводить.

Они неспешно пошли по улице.

— Так какой у вас был вопрос? — напомнил Карлос. — Что разыскать для вашей чудесной коллекции?

— Вопрос… Мой вопрос… Вопрос в том… — князь никак не мог решиться. — Вы никогда не слышали про Изумрудную скрижаль?

— Думаю, нет человека, который не знал бы, что это такое.

— А что бы вы сказали как эксперт… — Польфи запнулся, — Если бы вам предложили ее купить?

— Невозможно, — ответил Карлос.

— Почему?

— Вам это известно лучше, чем мне. Легенда никогда не станет материальной.

— Но ведь нашли гомеровскую Трою…

— Это считается чуть ли не самым большим надувательством в истории археологии. Шлиман был еще тот проходимец.

— То есть вы исключаете существование скрижали Гермеса Трисмегиста?

— Исключать ничего нельзя, — сказал Карлос. — Для этого человеческого знания слишком мало. Быть может, она существует… Лежит в каком-нибудь примитивном глиняном кувшине, закопанном в аравийских песках. Кстати, а что привело вас в магазин Яноша? Неужели сувенирные тарелки?