Отрицание, вытеснение как способы избегания могут проявляться со стороны функции восприятия и внимания в виде невнимательности, невозможности оценить значения стимулов и так далее. Со стороны сознания – в форме амнезии, «потери опыта», в процессах формирования понятий – в форме утраты чувства реальности, отрицания большого значения стимулов, негибкости в организации мышления, фантазии противодействия реальности, в эмоциональной сфере – в форме оцепенения, а в действиях – в чрезмерно повышенной активности, в устранении, уходе от реальной ситуации и так далее.

Навязчивые мысли также являются способом избегания, хотя они поддерживают пережитый негативный травматический опыт. В мыслях человек может либо преувеличить, либо преуменьшить само событие или его значение, но в результате этих мыслей развивается чрезмерный контроль, человек стремится контролировать даже то, что невозможно контролировать. Мысли постепенно становятся сверхценными и обобщенными, а когда человек начинает постоянно с ними бороться, любые попытки избавиться от них приводят к вспышкам тревоги, страхам и причиняют сильный дискомфорт. Человек начинает верить, что чем больше о чем-то думаешь, тем вероятнее, что это произойдет, или наоборот, чем хуже о чем-то думаешь, тем больше подготовлен к самому худшему или это худшее не произойдет. При этом обязательно находятся подтверждения тому, что мысли материальны. Внутри человека все больше утверждается мнение, что каждая мысль в данный момент достойна внимания, а повторяющиеся мысли имеют особенную важность. Такая «важная мысль» закрепляется впоследствии на чувственном уровне и способствует формированию ненужных ассоциативных связей в головном мозге, запутывает мысли человека.

Один из способов справиться с навязчивыми мыслями – принять их. Можно даже записать их на бумагу по мере появления, позволить мыслям появляться и оставить идею избавиться от них, так как это парадоксальным образом помогает осознать, что они не важны, это только пустые, бесплодные мысли (особенно когда читаешь их написанными на бумаге).

В нашей жизни существует такая экзистенциальная данность, как разумная неопределенность. И к этой неопределенности надо относиться как к факту, по поводу которого не следует тревожиться. Смириться с ним помогает фокусировка на настоящем, потому как если думать о будущем, то неопределенности становится еще больше. Поэтому полезно прислушаться, какие звуки вы прямо здесь и сейчас слышите, какие запахи ощущаете, как вы дышите сейчас, что видите перед собой, за собой, слева и справа, что тактильно ощущаете, чувствуете ли вы температуру своего тела, предметов, которые вы трогаете. Эти простые вопросы для себя в более определенном настоящем, которое есть и существует, успокаивают тревогу. Кому-то могут помочь такие альтернативные способы, как, например, молитва, йога или медитация.

Беспокойство и тревожность, вызывающие навязчивые мысли, могут влиять на способность человека выполнять предстоящие задачи и укладываться в сроки. Часто встречается, что у травмированного человека, который избрал стратегию избегания, развивается перфекционизм. Именно это качество заставляет его откладывать выполнение поставленных задач из страха, что результат получится недостаточно хорошим, и тогда ему легче отложить дело на потом, чем смириться с тем, что сделает дело не идеально.

Прокрастинация и лень

Как бы это ни удивляло, но прокрастинация и лень так же могут служить признаками травмированности. Процитирую здесь отрывок из книги Ван дер Харта[37] «Призраки прошлого: структурная диссоциация и терапия последствий хронической психической травмы»:

«Для людей, переживших психическую травму начало или завершение какого-либо действия (психического или акта поведения) часто сопряжено с трудностями. Например, они могут планировать, но не способны начать действие; или же начинают, но не могут завершить; или же их действия не годятся для решения поставленной задачи. Эти трудности свидетельствуют о том, что у человека либо недостает психической энергии, либо он не в состоянии собрать свою энергию и использовать ее для эффективного выполнения тех или иных психических и поведенческих действий».

Если посмотреть на прокрастинацию как форму эмоциональной саморегуляции, то можно увидеть, что психика старается уберечь нас от дискомфорта, связанного с тем, чего мы боимся сделать что-то неправильно. И если говорить о травмированных людях, то у них между решением что-то сделать и его осуществлением образуется «белое пятно», происходит вытеснение необходимого сигнала, и психика вновь и вновь дезориентирует их, обращая внимание на второстепенные дела, придавая им большее значение и нарушая тем самым расстановку приоритетов.

Игнорировать прокрастинацию опасно – это приводит к лишнему стрессу и тревоге, и человек попадает в замкнутый круг хронического переживания чувства вины. Если человек страдает тревожным расстройством или депрессией, даже небольшие задачи могут показаться ему непреодолимыми, и прокрастинация становится защитным механизмом. Чем чаще он срывает данные себе и другим обещания, тем больше повергает себя в состояние уныния, лишается вдохновения, еще больше ругает себя за низкую продуктивность и, в конце концов, перестает верить в успех.

В одном ряду с депрессией и прокрастинацией стоит лень. Прокрастинацию и депрессию иногда путают именно с ленью, потому что обычно сами прокрастинаторы или депрессивные люди и их окружение оценивают такое состояние как отсутствие или недостаток трудолюбия. Обществом лень вообще расценивается как порок, и считается, что ленивый человек является нахлебником.

Когда мы ленимся, то полностью избегаем трудовой деятельности, а когда прокрастинируем – откладываем важные дела на потом, делаем много второстепенных дел и в последний момент спешим выполнить важные. Поэтому лень, прокрастинация и депрессия могут стать хорошей подсказкой, что мы где-то перенапряглись физически, интеллектуально, эмоционально или испытали психологическое напряжение в контакте с людьми, выполняя работу, которая нам не в радость.

Здесь я хочу реабилитировать лень, потому что она тоже защитный механизм психики на сильное напряжение. Ученые из Университета Саймона Фрезера (Канада) доказали, что лень – это врожденное свойство нашей нервной системы. Оно сформировалось эволюционным путем с тех времен, когда основным стимулом для действия у человека являлись три основные потребности: еда, безопасность и размножение. Причем здесь лень? А при том, что мы хотим делать что-то, когда испытываем реальную потребность в данном действии, когда есть мотивация, смысл, ценность, понимание зачем нам это нужно, ради чего и какой результат это действие даст в итоге. Во всех других случаях нам «лениво». И такие посылы должны рождаться внутри нас, а не извне от других людей.

Приведу пример детского поведения. Может быть, вы слышали, как учителя иногда говорят родителям: «У вас очень умный ребенок, но такой ленивый. Вот если бы его лень убрать, то из него бы отличник получился». Детская психика так устроена, что ребенку интересно все, и если он не хочет учиться, значит, где-то, в чем-то он испытывает сильное напряжение.