Но Винс был, похоже, рад отвлечься от своих тревожных мыслей в связи с приближающейся посадкой.

– Поначалу я принял его за бывшего полицейского, – прохрипел он. – Он похож на него, не правда ли? Крепкий малый, явно привыкший командовать. Возможно, он отставной военный. Но так или иначе, он пользуется поддельным паспортом. Обзавестись им в Южной Америке не составляет никакого труда! Короче говоря, я порылся в банке данных и отыскал там некоего Хайме Астурио Родригеса, армейского капитана в отставке. Так вот, он... – Винс умолк, зажмурившись от страха.

Самолет коснулся посадочной полосы и, задрожав так, словно собирался рассыпаться на части, заскрипел по бетону. От резкого торможения Кори вдавило в спинку кресла.

– Скоро у тебя появится возможность расспросить его обо всем лично, – сказала Надя, первой придя в себя.

– Как это понимать? – спросил Винс, захлопав глазами.

– А так, мой милый, что он наверняка будет на представлении и увидит тебя там, – со смехом ответила Надя.

– О Боже! – воскликнул Винс.

– Кстати, ваша первая встреча с ним запечатлена на пленку скрытыми видеокамерами, – сказала не без ехидства Кори. – Я получила огромное удовольствие, просматривая этот фильм.

Лицо Винса Рассела стало багровым, на лбу появилась испарина. Когда же он расстегнул ремень безопасности и встал, то Кори увидела, что ширинка его взбугрилась, и захихикала.

– Ты не потеряла его карточку? – спросила у нее Надя, когда они пробирались к выходу. – Честно говоря, я и сейчас сомневаюсь, что это всерьез. Вот будет потеха, если окажется, что твой Джеймс нас разыграл!

У Кори внезапно пересохло во рту.

– Может быть, это будет даже к лучшему, – пробормотала она. – Как представлю, что мне придется вытворять на этом карнавале, так колени дрожат. Определенно, в меня вселился бес!

– Будем считать, что слетали на выходные на экскурсию по Венеции, – пробурчал Винс.

– Да что вы паникуете! – воскликнула Надя. – Нас никто не тянет в этот Театр масок на аркане! Пообедаем в ресторане, прогуляемся по городу и вернемся ночным рейсом в Лондон. Ну, Кори, что ты на это скажешь?

Сердце Кори вдруг бешено заколотилось, и она в сердцах вскричала:

– Черта с два! Уж если я здесь, то ровно в одиннадцать вечера я буду стоять на площади Святого Марка. И будь что будет!

Ресторанчик на набережной Большого канала действительно оказался уютным. Попивая из бокала минеральную воду, Кори задумчиво смотрела на позолоченный купол собора Пречистой Девы Марии. К еде она даже не притронулась.

Хмурый Винс Рассел демонстративно пил английское пиво.

Надя чему-то улыбалась, наблюдая за дерущимися на полу из-за крошек воробьями.

Закатное солнце плавило свинцовую воду в канале, пахнущую сыростью и гнилью. Этот характерный для Венеции аромат успел въесться Кори в ноздри, как и стойкий кошачий запах, пропитавший этот город. Эти нахальные твари бродили повсюду большими семьями, воинственно оттопырив хвосты, или грелись на солнышке среди гор мусора – его, очевидно, здесь вообще не убирали.

Обалдевшие от вони и жары туристы то и дело фотографировались на фоне обветшавших достопримечательностей, что-то жевали на ходу и пили из банок и пластмассовых бутылочек теплую воду.

Винс Рассел зевал, рискуя вывихнуть челюсть.

Надя Кей озабоченно поглядывала на часы.

Кори, совершенно разомлевшая, осоловело наблюдала за игрой рыжих котят...

Над лагуной зависло марево, небо на западе стало лиловым. Вспыхнули огни в кафе, окружающих площадь Святого Марка. Туристы разбредались по гостиницам, бизнесмены допивали свое кофе, сидя за столиками под тентом. Стоя возле пьедестала каменного льва, Кори высматривала в толпе Джеймса.

Он появился неожиданно, словно бы из-под земли, суровый, тщательно причесанный и гладко выбритый, в бежевом шелковом итальянском костюме, и без обиняков спросил:

– Приглашение у тебя с собой?

Кори порылась в сумочке и протянула ему влажной рукой продолговатый кусочек картона.

Джеймс Астурио хмыкнул, скользнул изучающим взглядом по Наде Кей, зловеще ухмыльнулся, увидев стоящего за ней Винса Рассела, и, ни слова не говоря, направился ко входу в палаццо. Кори поспешила следом.

Они миновали отделанную мозаикой базилику, прошли по тенистой аллее и очутились перед массивными дверями дворца, с которых местами облупилась зеленая краска. Толпа ассистентов окружила Кори, Надю и Винса и увлекла их в вестибюль.

Колокола на колокольне на площади Святого Марка пробили полночь.

Всего лишь восемь дней назад Кори летела из Рио в Лондон и вот теперь очутилась по прихоти судьбы в Венеции. Что же ожидает ее в ближайшие часы?

Шелк платья ласкал ее кожу, пробуждая сладостное томление в груди. Она была абсолютно голой под пышными юбками и тесным корсажем своего старинного маскарадного наряда. В зеркалах на стенах холла палаццо отражались мерцающие огни свечей, суетящиеся ассистенты, гримерши и другие участницы конкурса, тоже одетые в вычурные костюмы прошлых эпох, туфли на высоких каблуках и маски.

Кори обвела это зрелище испуганным взглядом и вновь задалась вопросом, что ей делать дальше.

Как назло, куда-то запропастились Надя и Винс, так что посоветоваться ей было не с кем. Исчез, словно бы испарившись, и коварный Джеймс, и теперь Кори терялась в догадках, что ей вскоре предстоит.

Она снова посмотрелась в зеркало. Отражавшаяся в нем незнакомка в отделанной бархатом маске цинично усмехалась, поводя бедрами в пышных бежево-золотистых юбках из шелка и шифона и выпятив упругую грудь, сдавленную корсажем, сквозь кружева которого просвечивали малиновые соски. Туфли, сработанные по моде восемнадцатого столетия, были усыпаны фальшивыми бриллиантами.

– Синьорина, вам пора на выход! – окликнула Кори костюмерша. – Поторопитесь, пожалуйста!

Итальянка схватила ее за руку и увлекла к группе других конкурсантов: женщинам в открытых платьях и мужчинам в вечерних костюмах. Среди них Кори заметила Винса Рассела.

Вскоре в конце коридора распахнулись резные двери, и вместе со всеми Кори вошла в ярко освещенный и душный зал. Он сверкал зеркалами в позолоченных рамах, бриллиантовыми брошами шикарных дам и золотыми перстнями и часами джентльменов, аплодировавших артистам. Капелька пота скользнула по ложбинке между грудями Кори, щеки ее раскраснелись. Зрители прекратили хлопать в ладоши и заняли свои места.

Столы, за которыми вальяжно расположилась публика, были расставлены по периметру зала. На каждом из них стоял серебряный канделябр с зажженными ароматическими свечами. Нади среди сидевших за столами не было.