него несколько личностей, и это только одна из них. Он мне нравится. Он мне очень нравится. — Если я попытаюсь доказать тебе, что я действительно иногда бываю вилкой, ты мне кое-что пообещаешь?

Он смотрит на меня сверху вниз, как будто я единственная женщина, которую он когда-либо хотел или мог хотеть, и у меня нет сил отказать ему.

— Все, что угодно.

— Если тебе придется трахнуть меня снова, чтобы вернуть… сделай это.

— Такое обещание легко дать.

— Неважно, в какой форме я нахожусь.

Боже мой, он действительно думает, что может превратиться в вилку. Что он будет делать, когда поймет, что не может? Это вызовет психотический срыв?

— Ты не должен ничего мне доказывать, Хью.

— Я должен, и это нормально, — он кривится.

Ворчит.

Делает еще одно болезненное выражение лица.

Снова ворчит.

— Тебе нужно в ванную? — спрашиваю я. У него такой вид, будто он пытается что-то выдавить.

Его руки сжимаются в кулаки, и он подносит их к затылку.

— Почему я, черт возьми, не могу этого сделать? Почему у меня никогда ничего не получается правильно?

И затем, прямо на моих глазах, в туманной вспышке света, он исчезает, и вилка, моя любимая вилка, падает на пол.

Боже мой, он действительно вилка.

Моя вилка.

Я трахнула свою вилку.

Я была выебана вилкой.

Я бросаюсь на колени рядом с ним.

— Хью, прости, что я тебе не поверила. Вернись.

Ничего.

Я беру его на руки и прижимаю к своей обнаженной груди.

— Не смей бросать меня сейчас. Хью… ты меня слышишь?

Ничего.

— Вибрируй, если ты меня слышишь.

Что мне теперь делать?

Это все моя вина.

Он сказал, что не знает, как вернуться. О чем он просил меня? Трахнуть его, чтобы вернуть?

Как?

Я краснею, вспоминая, как раньше доводила себя до оргазма ручкой вилки.

— Хорошо. Хорошо. Если это то, что нужно.

Я беру Хью на руки и несу в кровать. Идея воспользоваться вилкой после того, как я была с Хью, не кажется заманчивой.

Но это Хью.

Я ложусь на кровать и прикладываю ручку к своему клитору. Она не двигается.

О, нет.

Я потираю ей туда-сюда свой бугорок.

— Хью, я знаю, что ты там. Вернись. Вернись ко мне.

Это не работает.

Я закрываю глаза и представляю, как Хью прикасается ко мне вместо вилки. Я шепчу его имя снова и снова, все время двигая его ручкой взад-вперед. Образы Хью заполняют мои мысли. Я извиваюсь на нагревающемся металле.

Вилка начинает вибрировать.

Хью начинает дрожать.

— Давай, Хью. Ты сможешь это сделать. Ты сможешь сделать это снова, если притащишь сюда свою задницу.

И вот так просто металл заменяется талантливым влажным языком…

Глава двадцать первая

‡

Мерседес

Род-Айленд

2024

Позже, лежа в объятиях Хью под одеялом на моей кровати, я провожу пальцами по сильным мышцам его груди. Мне больно, но я удовлетворена.

— Хью?

— Да? — бормочет он и целует меня в лоб.

— Ты — вилка.

Его грудь вибрирует от смешка.

— Иногда.

— Все, что ты говорил о том, что ты суперсолдат, правда.

— Да.

— Я выясню, что случилось с тобой и твоими друзьями на церемонии награждения, — я делаю паузу, затем признаюсь. — На самом деле Грег и его друзья выясняют. Я уже поставила им задачу.

Его рука собственнически сжимается на моей голой заднице.

— Грег?

Мне нравится этот напряженный взгляд. Я хочу принадлежать Хью и только ему.

— Теперь мы друзья. А его друзья — одни из самых умных людей, которых я когда-либо встречала. Если кто-то и может разгадать эту тайну, то только они.

— Просто друзья?

— Да.

Он глубоко вдыхает.

— Кто подарил тебе цветы?

— Он. Я положила их у раковины, потому что собиралась в аптеку.

— Зачем?

Его глаза темнеют, когда я рассказываю ему о своих планах на тот вечер и о том, что купила не только презервативы, но и нижнее белье и даже приготовила ему ужин.

— Я должен был подождать и спросить тебя о цветах.

Я пожимаю плечами.

— Мы все еще узнавали друг друга. Я все еще привыкаю к тому, что ты одновременно и настоящий, и вилка.

Он приподнимает голову, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Почему ты хотела быть со мной, если считала, что я брежу?

Я воздерживаюсь от шуток в защиту, которые приходят на ум. Моя жизнь такая, какой я хочу ее видеть, и я выбираю меньше осуждать себя.

— Когда ты так говоришь, это звучит плохо. Я всегда была немного странной. Такие мужчины, как ты, никогда не обращали на меня внимания…

Он стирает поцелуями все, что я хотела сказать, затем крепко обнимает меня.

— Я знаю, каково это — чувствовать, что тебя недостаточно. Я променял все на шанс стать чем-то большим. Стоило ли это того? Потерять родителей, друзей, весь контроль над тем, кто я есть? Нет, если я все еще ненавижу себя.

Я глубоко вдыхаю.

— Я уехала от всего и всех, кого знала, потому что надеялась, что буду другой, если сменю место жительства. В итоге изменился только мой почтовый индекс, — кладя руку ему на грудь, я добавляю. — До тебя.

Он улыбается мне глазами.

— И что я сделал?

Я рассказываю ему о том, как встреча с ним заставила меня стать храбрее и как это привело к встрече с Дазарай.

— Даже подружиться с Грегом и его кругом было невозможным до тебя. Мне нужно было начать видеть в себе кого-то достаточно интересного, чтобы кто-то захотел быть рядом. Если ты смог сделать это для меня, возможно, я смогу стать твоим катализатором, чтобы ты начал любить себя.

Он целует меня в лоб.

— Мне нужно знать, что я сделал правильно только одну чертову вещь.

Я приподнимаюсь на локте и впервые чувствую себя на удивление уверенно.

— Я отказываюсь верить, что мы можем быть только теми, кем были всегда. Что бы ты ни делал в прошлом, это не определяет тебя. Есть причина, по которой ты все еще здесь. Тебе был дан второй шанс изменить ситуацию. То, как ты им воспользуешься — вот кто ты есть.

Он подминает меня под себя и улыбается.

— Мне нравится, как ты видишь мир и кем я являюсь рядом с тобой.

Никто никогда не говорил этого и не заглядывал мне прямо в душу так, как это делает он. Мы чувствуем, что созданы друг для друга.

— То же самое, — говорю я, затаив дыхание.

— Ты уверена, что хочешь быть с вилкой? — в нем есть уязвимость, которая