— Виталина! — раздался отовсюду приятный женский голос, похожий на шелест листвы, журчание ручейка и пение птиц одновременно. — Не пугайся, Виталина. Только так я могла встретиться с той, что по пророчеству снимет проклятие с моих миров.

— Че-го? — Я попыталась вглядеться в белизну вокруг себя, но никого не увидела.

— Крайтон, Палармус, Зарикания, Артос, Церера, даже Валеон — все они принадлежали мне. Верховной богине Аделлете. Когда-то они процветали. До тех пор, пока мой младший брат не присвоил их, убив меня. Перед смертью я успела отправить свою душу в путешествие по мирам, чтобы однажды вернуться на свои земли и восстановить былую гармонию. Ты видишь, к чему привело правление моего брата. Валеон пал, Церера опустела, Артос превратился в звездную пыль, Зариканию разодрали на куски толстосумы, Палармус обнищал. Пришла очередь Крайтона. Если он падет, то все жители этих планет погибнут.

— Ого! — Я ущипнула себя, но сон не развеялся, а голос продолжил говорить:

— Ты — это я, Виталина. Моя душа живет в тебе. Вся твоя жизнь состоит из кусочков, приведших тебя сюда — на скалу Овеса, в мой родной дом, в мой храм, где много веков назад мой брат отнял мою жизнь. Только ты можешь спасти мои миры и восстановить в них гармонию.

— Серьезно?

— В тебе моя сила. Но никто не должен знать об этом. Мой брат не бессмертен. И отчасти это плохо, потому что когда его предыдущее тело стареет, он перерождается в новом. Поэтому я не знаю, кто он сейчас и где. Но точно знаю, что если он узнает обо мне, то не позволит тебе спасти миры. Он живет людским горем, страхом, грехом, кровью.

— Что значит — не позволит спасти миры? — Я с ужасом сглотнула.

— Он убьет тебя.

— Класс…

— У тебя есть армия, Виталина. Олден, Мангус, Луу, Таурлендиил, Голденваль, Халририй, Тео. Вместе вы сумеете разоблачить моего брата.

— Поди еще и убить?

— Взгляни на кольцо, которое тебе подарил Олден. Он, глупенький, сам не понял, что купил не просто украшение, не просто реликвию, а сильнейший магический атрибут. Надев его на палец мага или бога, можно отнять его силу. Потом кольцо нужно уничтожить огнем.

— Всего-то, — повела я бровями в очередной попытке снять с себя браслет Голденваля.

— Самым сложным будет разыскать моего брата. Ведь им может оказать кто угодно. Император Крайтона, завсегдатай борделя Олдена, даже кто-то из твоих мужчин или дочь Самиры и Олдена. — Аделлета делает паузу для моего шока. — Теперь ты понимаешь, что никому нельзя доверять?

— Почему же никому? Получается, Олдену могу. Твой брат не стал бы дарить сильнейшее во вселенной кольцо своей жене-шлюшке.

— Хм… Логично…

Мда… Богиня, мать ее! Состарилась с веками. Затупила.

— Впрочем, выходит, никто из моих мужчин не может быть твоим братом. Потому что все они видели это кольцо. За исключением… Таурлендиила.

— Тебе пора возвращаться. Халририй идет к купальне.

— Погоди! С чего ты взяла, что я справлюсь?! — запаниковала я.

— Справишься! Ты можешь снимать с мужчин проклятия. Ты сняла его с Хала, снимешь и с Голденваля. А раз можешь снимать, то можешь и насылать. Я же сказала, в тебе живет моя душа, Виталина…

Облако рассеялось, я вновь оказалась в зале, с рукой на алтаре. Но теперь я смогла вытащить ее из выемки и резким рывком покинуть храм через ту же воронку.

Вынырнув из воды, смахнула ее с лица и ногами коснулась дна. Выпрямилась и офигела. Тут глубина мне по грудь! И браслет больше не искрил. Мотнув головой, я осмотрелась и убедилась, что снова нахожусь в купальне.

— Хрена се… — прошептала я, решив, что стукнулась головой, когда поскользнулась, потеряла сознание, и мне все привиделось.

— Похоже, тебе понравилась водичка, раз ты залезла в нее, не раздеваясь, — проурчал Хал.

Я подняла лицо и увидела, как он медленно снимает с себя одежду, поблескивая глазами.

Подплыв к берегу, я локтями оперлась о камень и поинтересовалась:

— Хал, а в ваших мирах поклоняются каким-нибудь богам? Есть же у вас религия?

— Странный вопрос, — усмехнулся он, полностью оголившись и начав спускаться ко мне. — Думаешь о венчании?

— А? Да… Да, конечно, — улыбнулась я ответ. — Брак лучше заключить по всем правилам и традициям.

Он руками обвил мою талию, притянул меня к себе и, украв мое взволнованное дыхание, произнес:

— Мы поклоняемся богине Аделлете. По легенде эта скала когда-то была ее домом. Поговаривают, в ней даже замурован ее храм. Так что мы можем обвенчаться прямо здесь.

Приплыли, подумала я, но мои мысли сбил порывистый поцелуй в губы.

— Уууу!...

— Угу, — в секундном перерыве на вдох коротко бросил принц, и вновь вжал свои губы в мои.

Было дернулась в сторону, но промокшее платье сыграло на руку Халу, сдерживая меня как в плену смирительной рубашки. Легко подавив неловкое сопротивление, мужчина погладил ладонью мою спину, вызывая странный хоровод мурашек и опрометчивый вздох.

Беззащитно приоткрытый рот тут же оккупировали, и его странный, раздвоенный язык ярко прокрался внутрь, с легкой щекоткой оглаживая там все.

Надо признать, что ощущения были… ммм… необычные. Видя перед собой огромного демона с настоящими рогами, я ощущала змеиный кончик языка у себя во рту, понимая, что сдаюсь. Хотелось прикрыть глаза и утробно застонать, проваливаясь под властность этого поцелуя и его бескомпромиссность.

— Такой на вкус я тебя и представлял, — прошептал принц, оторвавшись и размашисто облизнув блестящие губы. — Ви-та-ли-на.

— Хал…

— Только не «халкай»! Я же говорил тебе, предупреждал — лучше меня просто не существует. Давай, скажи, что я не прав?

— Ты… не прав, — проблеяла я, прислушиваясь в танцующим пальцам на моих позвонках.

Словно он нажимал какие-то точки, заставляющее меня преданно выгибаться грудью вперед и доверчиво закатывать глаза!

— Ну вот, теперь я просто не посмею оставить тебя без доказательств!

Резкий разворот в воде заставил ее колыхнутся, ударяясь о бортики. Водрузив меня на плоский камень, сам Хал предпочел остаться в воде по пояс, таинственно склоняясь надо мной и заглядывая в глаза сверху-вниз.

Какой же все-таки он здоровый! Просто исполин чистой похоти и откровенности!

По крепкому прессу стекали дорожки воды, рисуя влажные вызывающие жажду полосы на смуглой коже. Хозяйство демонстративно выглядывало из-под водной глади, намекая на неравнодушие, а губы Хала разрезала такая подленькая улыбочка, словно он что-то задумал.

— Это нам мешает, не находишь? — Щелчок пальцами — и мокрая ткань исчезает с той же скоростью, с которой появилась, оставляя меня в чем мать родила и с открытым ртом. — Так намного лучше.