— Как вовремя, — подчеркнул он. — Сюда, сестры. Вот ваш колдун, он готов сесть в клет…

Ревущий поток огня извергнулся в том месте, где упал Ваун, поставив его обратно на ноги. Клубы жара окутали тело, и, пожираемый причиненной болью, он оскалил зубы.

— Отлично сработано, Виктор, — плюнул псайкер. — Но я еще не побежден.

Мир Ла-Хайна вспыхнул красным светом, когда трибуну, на которой он стоял, внезапно охватило пламя.

— Схватить его! — прокричала Мирия, голос которой потонул в шуме выстрелов ее плазменного пистолета. Изабель стреляла вместе с ней. Две боевые сестры посылали снаряды в Торриса Вауна один за другим, заставляя того отступать.

Псайкер споткнулся и зарычал от злобы, кровь из лопнувших глазных капилляров стекала по лицу красными дорожками. Святящееся клеймо, оставленное зарядом пси-пушки, все еще прерывисто мерцало сине-белой энергией, и Ваун сжимал рану блестящими от пота пальцами, а другую руку держал в защитном жесте, отражая летящие в него болты. Снаряды били о высокотемпературный барьер, созданный его разумом, и отклонялись — взрывались, плавились, отскакивали прочь. Но все же Мирия видела, как боль, причиненная Ла-Хайном, ослабляет его. Он на мгновение встретил ее взгляд, и Мирия поняла, что он осознаёт происходящее.

— Я не позволю тебе уйти снова, — закричала она. — Взять колдуна!

Ослабшая и израненная, Порция подтягивалась к сражающимся членам своего отделения. Среди опрокинутых скамеек неуклюже поднялась Галатея, таща на плече Рейко, — некогда безупречные темно-рыжие волосы канониссы были растрепаны и покрыты белым пеплом пожара.

— Ты зря сюда вернулся, — гаркнул Ла-Хайн. — Теперь ты заплатишь за то, что осмелился пойти против церкви! — Жрец указал на трупы налетчиков, о которых позаботились Галатея и другие сестры. — Все твои грабители и убийцы сбежали либо мертвы, изверг! Ты один, наг перед справедливым возмездием Бога-Императора!

— Все читаешь лекции? — со смехом пролаял Ваун и встряхнул рукавом куртки, показывая выпуклое декоративное устройство из драгоценностей и металла в виде браслета на его запястье. — Ты повторяешь те же ошибки, Виктор. И всегда недооценивал меня.

Псайкер сжал трехгранный переключатель, и чувствительные столетние микросхемы послали сигнал активации.

Боевые сестры услышали треск помех в своей вокс-сети. Мгновение спустя заряды детонаторов, которые люди Вауна установили по всему собору, взорвались. Под покровом огня и паники это было нетрудно сделать. Количества расставленных мин хватило, чтобы добиться желаемого Вауном эффекта.

Окна из стеклостали с шумом разлетелись, а двери сорвало с петель. Створки прошли сквозь опорные колонны, подобно валящим деревья пилам, или, пролетев сквозь облака дыма, разрубили несколько древних скамей и неудачливых людей в комнате.

Каменная кладка потолка начала обваливаться, уродуя мозаичный пол, и лорд Ла-Хайн бросился прочь от кафедры, когда гранитный ангел с грохотом рухнул на деревянные подмостки. Прищурившись от боли и лезущей в глаза каменной пыли, пастырь проклял имя псайкера, который, злорадно рассмеявшись, успел скрыться.

Ярус величайшего благочестия дрогнул под ногами Верити, и она неуклюже растянулась, упав поодаль от лежавшего на полу губернатора Эммеля. Его кожа уже приобрела желтоватый оттенок и покрылась потом — смерть неумолимо приближалась. Госпитальерка слышала грохот рушащегося камня и с ужасом наблюдала, как длинный шпиль Лунного собора дрогнул и обломился, пролетев вниз мимо веранды. Верити выросла на Офелии-7 и никогда не сталкивалась с землетрясениями; то, что происходило вокруг, было для нее ново и пугало. Звуки взрывов на нижних уровнях полностью заглушали церковную музыку. Женщина с тревогой посмотрела на затянутые дымом небеса. Где же спасательное судно? Пробудь они здесь еще немного, и Эммель скончается от ран, или они умрут все вместе, когда огромная веранда обрушится.

Внезапно откуда-то сверху на ярус пал узкий луч прожектора, озарив царящий беспорядок. Верити вскочила на ноги и, забыв про оружие, замахала руками:

— Сюда, сюда!

Звук воздухоносных роторов донесся до нее, и сквозь густой дым она увидела темные очертания колеоптера, движущегося по ночному небу.

Луч прожектора, изучив ее, переместился дальше к входной арке, ведущей вниз в часовню. Яркий свет упал на человека в пропитанном кровью темном пальто и жакете, и тот заслонил лицо рукой. Луч погас, и коптер начал облетать башню, идя на снижение. С ужасом женщина поняла, что это одно из судов, которые атаковали собор.

Тяжело дыша, Торрис Ваун проковылял на середину веранды, где остановился. Увидев его, Верити на миг словно остолбенела. Псайкер посмотрел на кровь на своих руках и снова прижал их к месту ранения на груди, а затем взглянул на оружие, которое держала Верити.

— Собираешься ударить меня этим, нянька?

Верити пыталась ответить, но не смогла выдавить из себя ни слова. Ваун подошел ближе.

— Как наш уважаемый губернатор? — Он взглянул на раненого человека, лежавшего в тени. — Мертв или не совсем? Жаль… Я рассчитывал, что он еще послужит мне, прежде чем помрет. А, к черту, — его губы изогнулись в грустной улыбке. — Планы изменились.

Госпитальерка будто задыхалась. Где Мирия и остальные?

— Я знаю, о чем ты думаешь… — начал он.

— Держись подальше от моего сознания! — выкрикнула женщина. Более привыкшая к обращению с болт-пистолетом, она неуклюже вскинула лазган.

Ваун равнодушно рассмеялся и вздрогнул от приступа боли.

— Мне незачем использовать свои способности, чтобы узнать, о чем ты думаешь, сестра. Тебе ведь известно, какая судьба постигла несчастную Иону на «Меркуцио»? Ты думаешь: если он легко сделал такое с разумом столь непоколебимого воина, что может сотворить с хрупким умишкой вроде моего?

— Я убью тебя.

Ваун насмешливо изогнул бровь.

— Нет, ты на это не способна. Возможно, хочешь это сделать, но не посмеешь.

— Я убила твоего человека, — возразила она, мотнув головой на тело Ринка. — Могу покончить и с тобой.

— О, — Ваун посмотрел на мертвое тело. — Впечатляет. Видимо, я и впрямь ошибся насчет тебя. — Он легонько кашлянул. — Что ж, давай, застрели меня, если отважишься, нянька.

Верити прицелилась в псайкера и с удовольствием заметила выражение тревоги на его лице.

— Не смей что-либо утверждать, не зная меня. Твое высокомерие отвратительно. Как ты посмел судить обо мне, бессердечный изверг?! — Большим пальцем она сняла оружие с предохранителя. — Любая другая душа, включая мою, чувствует боль, забирая чужую жизнь, а ты? Одного взгляда на твое лицо достаточно, чтобы отринуть все клятвы о морали, данные мною когда-то!

Преступник вел себя очень спокойно и внимательно изучал девушку.