— Так она в январе царствовать начала, а по весне у нас трубу в подвале прорвало, где весь архив лежал, и залило все, только и оставалось, что скопом выкинуть, — объяснила кастелянша.

— Что-то рановато она эти бумаги в архив отправила, — покачал головой Крячко. — Но я все равно к ней зайду, а мы с вами сегодня ни о чем не разговаривали, и вы меня вообще не видели. Договорились?

Старушка на это покивала ему с самым заговорщицким видом, и Стас отправился к директрисе. Это оказалась молодящаяся дамочка средних лет, обвешанная золотыми цацками и одетая с претензией на изыск. После всего, что Крячко узнал от кастелянши, он сразу же почувствовал к ней то, что на юридическом языке обычно именуется личными неприязненными отношениями, причем у него они были очень сильными. Но начал он довольно вежливо, то есть представился, предъявил удостоверение и объяснил цель визита. Дамочка сначала попыталась с ним кокетничать, но, поняв тщету своих усилий, приняла до того официальный вид, что хоть по стойке «смирно» вставай.

— Видите ли, Станислав Васильевич, эти восемь человек, когда окончательно оправились от болезни, были переведены в другой детдом, и их личные дела соответственно были отправлены вместе с ними, поэтому в этом вопросе я ничем не могу быть вам полезной. Я считала и считаю, что поступила правильно. Прежний директор создал здесь невыносимые для детей условия: постоянные занятия физподготовкой, военная дисциплина, изучение стрелкового оружия и все прочее. Поскольку дети не сочли возможным для себя здесь оставаться и предпочли сбежать, я решила, что для них будет лучше сменить обстановку.

— А о том, что они здесь провели много лет, что у них здесь остались друзья, с которыми они выросли, вы не подумали? А о том, как им, новичкам, придется на новом месте, где они никого не знают? — сдавленным от ярости голосом спросил Стас, который и так был разозлен до предела, а тут на него свалилась новая информация, причем такая, что ему хватило даже не искры, а намека на нее, чтобы взорваться. — Я не собираюсь обсуждать с вами методы воспитания Зотова, но думаю, что подготовка мальчиков к военной службе была совсем не лишней — в армии их не чай с плюшками ждет. А вы выжидали момент, чтобы подставить ему ножку, сместить и занять вожделенное кресло.

— Как вы смее… — гневно начала директриса, но Стас шарахнул кулаком по столу, и этот его выразительный жест заставил женщину замолчать.

— В этом списке восемь фамилий, — продолжал он. — Самому старшему, Дмитрию Ломакину, было тогда четырнадцать, а остальные — мелюзга от восьми до десяти. Что представлял собой Ломакин?

— Сильный, умный, гордый мальчик, который не выдержал диктата Зотова, — высокомерно ответила директриса.

— И этот прекрасный мальчик не только сам подался в бега, но еще и увлек за собой семь несмышленых мальчишек? Да-а-а, здесь есть, чем гордиться! — язвительно произнес Стас. — А когда они через месяц вернулись, больные и несчастные, он все еще продолжал гордиться своим подвигом?

— Я не понимаю, что вы от меня хотите! — взвизгнула она.

— В какой детдом были отправлены дети? И не лепите мне горбатого, что архив залило водой, а вы теперь ничего не помните! Кстати, пора и вам осваивать блатной язык, на зоне вам это очень пригодится. И не заставляйте меня вызывать людей и устраивать обыск у вас в кабинете и на квартире.

— Вы все равно ничего не найдете, — зло бросила директриса. — Все забрал Зотов. Он приехал сюда в феврале, а когда узнал, что их здесь уже нет…

— Вы поняли, что гораздо безопаснее будет все ему рассказать, — понятливо покивал головой Крячко.

— Я думала, он меня просто убьет…

— А следовало! — с ненавистью крикнул Стас. — Вы это вполне заслужили! Счастье ваше, что он офицер и о такую падаль, как вы, руки пачкать не стал. Другой бы на его месте вас, как гниду, раздавил! Только не гоните мне туфту, что вы все забыли! Где дети? Я это все равно узнаю, только времени мне для этого потребуется больше. В районо и облоно следы обязательно остались! Ну!

— В Воскресенский детдом перевели, в Рязанской области, — уже рыдая, ответила она.

Стас вышел, изо всех сил хлопнув дверью, чтобы дать хоть такой выход бушевавшей у него в груди ярости, и пошел, но не в управление, не в гостиницу, а к Егорычу. Знакомый охранник в этот раз даже обыскивать его не стал, а сразу провел в дом. Отец и сын Сидоркины сидели и что-то обсуждали, но, когда вошел Крячко, тут же замолчали и уставились на него.

— Мир дому сему, — поздоровался Стас и тут же поинтересовался: — Егорыч, ты нитроглицерин, часом, далеко не убрал? А то ведь пригодиться может.

— Смотрю, с хорошими новостями ты, полковник, пришел, — хмыкнул старик. — Ужинал?

— Какие есть, — развел руками Стас. — Да не затевайся ты, в гостинице поем.

— Ну, там только язву себе наесть можно, — отмахнулся Егорыч. — Миша, скажи Насте, чтобы собрала чего, да возвращайся.

Михаил вышел, а старик закурил, но спрашивать пока ни о чем не стал — ждал сына.

— Егорыч, ты бы не смолил при таком-то сердце, — посоветовал Крячко.

— Все едино помирать, а так — хоть с удовольствием, — ответил тот.

— Смотри, тебе жить, — пожал плечами Стас.

Тут вернулся Михаил, сел рядом с отцом, и Сидоркин-старший обратился к Стасу со словами:

— Ну, рассказывай, что приключилось. Сразу говорю, пока не забыл, Андрей мне сказал, куда людей отвезти, так что таджики завтра там будут и все что нужно раскопают. А теперь давай ты.

— Егорыч, ты кого в кресло директора детдома посадил? — ласково спросил Стас.

— Давай без этих штучек, — поморщился старик.

— Ты вот сегодня людям сказал, что деньги на детдом даешь, так ты бы хоть поинтересовался, куда они идут. На какие шиши Зоя Леонтьевна при своей грошовой зарплате вся золотом обвешана? Обручального кольца я на ней не заметил, насчет богатого любовника тоже сильно сомневаюсь — уж больно у нее глаза голодные, даже со мной от великой нужды кокетничать пыталась. Да и не полезла бы замужняя женщина, у которой семья, дети, внуки, в такой хомут.

— Вот ты о чем, — помрачнел Егорыч. — Хорошо, проверю. Это все?

— Да стал бы я из-за одного этого ноги бить, — усмехнулся Крячко. — Ты помнишь, как в 2004-м восемь мальчишек из детдома сбежали?

— Как же такое забудешь? А что?

— Проболтались они где-то побольше месяца и вернулись в детдом в начале ноября, а пожар-то был 5-го числа, это тебе ни о чем не говорит?

Старик откинулся на спинку стула и рявкнул:

— Настя! Долго тебя ждать?

— Да бегу уже! — раздалось из-за двери.

Женщина вошла и, видя, что хозяин не в духе, быстро все расставила на столе и выскользнула из комнаты как тень. Старик налил себе водки, выпил, закусил дымом и спросил:

— Намекаешь, что они там были?