на подстилке из листьев, накрытая толстым одеялом. Другое одеяло было поверх меня.

— Я не хочу использовать слишком много энергии, — говорил Кронос Рее, — поэтому нам пока придется довольствоваться минимальными удобствами.

Она сделала свою печально известную морщинку на носу. Я уже могла сказать, что это был фирменный прием.

— Кроник, давай. Ты знаешь, я не могу спать на земле. Просто принеси несколько кроватей.

Он покачал головой.

— Моя энергия достаточно сильна, чтобы ее можно было отследить даже в этом лесу. Это одна ночь. С тобой все будет в порядке.

От подслушивания меня отвлекла деревянная миска рядом с моей головой. Она была наполнена водой, и я схватила ее, выпив воду залпом. Не вода, она была сладкой, как вино, но очень увлажняющей. Я надеялась, что Кронос не оставит ее здесь, если я не смогу ее выпить, поэтому выпила все залпом. Мое горло немного горело, и я чувствовала себя измотанной, но обезвоживание немного отступило. Энергия заструилась по моей коже, и Кронос внезапно оказался прямо передо мной. Он присел рядом со мной, протянув руку, чтобы убрать волосы с моего лица.

— Ты долго спала. Ты хорошо себя чувствуешь?

Я кивнула, поднимая свое усталое, израненное тело.

— Да, просто человек, ты знаешь.

Он не знал, но какая разница.

— У тебя есть немного еды? — Спросила я, даже не заботясь в этот момент, была ли это древесная кора. Мне просто нужно было положить что-нибудь в желудок.

Он протянул мне дымящийся кусок коричневой массы.

— Лесные грибы для моей вегетарианки. — Он подмигнул.

Я улыбнулась и с благодарностью приняла это. Кронос принимал наркотики? Почему он был так добр ко мне?

— Вегетарианка? — Рея хихикнула. — Это отличный способ умереть в дикой природе.

Я уставилась на нее.

— Ты богиня плодородия и Мать-природы, и все же ты насмехаешься над кем-то, кто не хочет отнимать жизнь, чтобы съесть? Неудивительно, что тебя отправили в ад.

— Хорошо. — Кронос поднял руки. — Давай просто поедим в тишине.

Чертовски верно, иначе я бы пырнула сучку ножом. Рее нужно было уже вернуть свои способности, потому что я закончила с этой сукой.

Мы жевали в тишине, пока я смотрела на мясо, которое они ели, и старалась не думать о том, чем оно когда-то было. Лесная крыса? Кролик?

— Тебе нужно попробовать Taco Bell. Это изменит твою жизнь, — наконец сказала я Кроносу. Я могла бы съесть шесть буррито с фасолью и сыром прямо сейчас.

Рея нахмурилась, ковыряясь в мясе.

— Тако — это еда? Итак, вы звоните в колокольчик, и слуга приносит вам тако?

Я на самом деле фыркнула, пытаясь сдержать смех, но превратила его в кашель.

— Да, Рея. Именно это. Мы должны взять тебя с собой, чтобы ты могла попробовать это.

Она коротко кивнула. — Мне бы этого хотелось.

Мы с Кроносом встретились взглядами, и его глаза загорелись. Медленная ухмылка тронула его губы.

— Я прыгну во времени и завтра обменяю золотые слитки на бумажные деньги. Таким образом, мы сможем позволить себе роскошь Тако Белл.

Он прочитал мои мысли; он знал, что «Тако Белл» — дешевая дыра с потрясающей кухней. Он был… саркастичен.

Я откусила от гриба и была приятно удивлена. Он был землистый, но соленый и вкусный, учитывая, что по ощущениям я не ела около пяти недель. Конечно, вчера мы ели пиццу, но все же … отсутствие обычной еды истощало.

— Расскажи мне об этом прыжке во времени? — Наконец спросила я, пытаясь заполнить неловкую тишину.

Рея положила руку на грудь Кроноса, останавливая его от разговора.

— Ты что, ничего не знаешь о нас? Он отец времени. Он мог бы вернуться назад во времени, найти самое роскошное постельное белье, на котором ты когда-либо лежала, и принести его сюда. Но он этого не сделает. — Она сердито посмотрела на него.

Он протянул руку и убрал ее руку со своей груди.

— Это истощает мою силу, и это также опасно, — отрезал он. — Игра со временем может распутать мир по швам. Но тебя это никогда не волновало.

Срань господня. С этими богами и их силами происходило гораздо больше, чем я знала.

— Ты можешь, например, вернуться и помешать мне открыть коробку?

Рея сверкнула глазами. — Я знала, что это твоя вина. Спасибо, что подтвердила это.

Черт. Я только что обвинила себя. Теперь она считала меня еще большей идиоткой, чем раньше.

Кронос проигнорировал ее.

— Я не могу вернуться и помешать тебе открыть шкатулку, нет. Существует множество правил. Я не могу вмешиваться в дела живых существ, таких как люди, боги или животные. В основном я могу иметь дело только с неодушевленными предметами. Если, конечно, я не хочу полностью уничтожить мир. Итак, поскольку Ящик Пандоры содержал богов и технически является живым, я не могу прикоснуться к нему в прошлом. Имеет смысл?

Я нахмурилась. Это сработало. Вроде того.

— Значит, когда-то давным-давно грехи были богами? — спросила я, уже соединяя воедино нескольких вещей, которые я слышала.

— Конечно, были, — сказала Рея, махнув рукой, как будто это были старые новости. — Как ты думаешь, как они стали такими могущественными? — Она проигнорировала мой вопрос, повернувшись к своему бывшему. — Кроник, мне скучно. Расскажи историю, как в старые добрые времена… что-нибудь драматичное.

Кронос глубоко вздохнул, как будто считал про себя до десяти или что-то в этом роде.

— Почему Мэйзи не поделится историей. Чем угодно. Расскажи нам о своем детстве.

Он откинулся назад; огонь отбрасывал тени на его лицо.

Мое детство? К черту это. Моя — мама умерла, когда мне было семь, а потом мой — папа начал пить. Допился до печеночной недостаточности и инсульта. Скончался в прошлом году. И на этом этапе я все еще не знала, как я связана с Селеной и была ли один из моих родителей на самом деле не моим родителем. Так что нет, мне бы не хотелось говорить о моем детстве.

Рея уставилась на меня.

— Ее жизнь слишком скучна для драматических историй, дорогой. Расскажи нам о том времени, когда ты чуть не убил Зевса на горе…

— Мне было семь, когда умерла моя мать. Автомобильная авария, — выпалила я.

Трахни эту сучку. Она хотела историю. Она ее получит.

Они оба замерли, а я уставилась в землю. — Когда мой отец сказал мне об этом, шел дождь. Я помню это так отчетливо. Странно, правда? Я помню, как думала, что Земля плачет по ней.

Тишина.

— После этого мой отец начал пить. Только ночью, после работы, но этого было достаточно, чтобы он каждый вечер вырубался