Ее рука слегка дрожит. Сигарета выкурена почти наполовину.

— Все это напоминает мне кое-что из моей прошлой жизни, — добавляет она. — Каждый раз я наступаю на одни и те же грабли. Как же мне надоело быть сестрой милосердия. Вот приведу вам совсем свежий пример. Время от времени я позволяю себе поездку в Майами. Это происходит, как правило, в межсезонье. Зимой Майами мне не по карману. Так вот. Два года назад в Майами я познакомилась с немцем, имеющим американское гражданство. В тот раз я остановилась в шикарном отеле. У меня был даже лежак, зарезервированный на мое имя. На целых десять дней! Мой номер был выше всяких похвал: белые стены, широкий застекленный оконный проем, пушистый зеленый ковер на полу. А какой вид из окна! С одной стороны — море, а с другой — широкая улица с интенсивным движением. С высоты 26-го этажа снующие туда-сюда автомобили казались мне крохотными букашками. Какое блаженство встать, когда захочется; снять телефонную трубку и заказать завтрак в номер. Затем спуститься к морю и плавать в свое удовольствие. Случается, что местные акулы соблазняются пышными формами незадачливых туристок. Во время моей последней поездки в Майами я вела праведный образ жизни: заботилась лишь о душе, полностью забыв о теле. Никаких курортных романов. Тишина и спокойствие. И вдруг ко мне подходит толстенный тип — праздник живота для прожорливых акул, — мой бывший соотечественник. И начинается: дорогая, дорогая, дорогая. Целыми днями я слышу от него только это слово. Он немного переигрывал. Мужчина делал все, чтобы мне понравиться. Ему пришлось немало попотеть. По вечерам мы слушали с ним музыку или просто гуляли… В Майами имеются места, где можно пройтись… Вы не поверите, там вечером можно спокойно ходить по улицам… В Майами никто не покушается на вашу жизнь… Когда из Вашингтона прилетаешь в Майами, то сразу же чувствуешь себя по-настоящему свободным человеком… А вечером — выздоравливающим больным, который только что отбросил в сторону костыли.

Мой бывший соотечественник ходил за мной буквально по пятам. «Какие ножки», «какая фигурка». Мужчина внешне ничего собою не представлял, но зато умел красиво говорить. Я клюнула на его болтовню об «утраченной родине». До войны он торговал вином, а во время гигантской мясорубки отсиживался с мамочкой в глухой деревушке. Его почти не коснулись военные тяготы и лишения. Он никогда не голодал. Меня заворожил этот поток сознания на немецком языке. С одной стороны, меня от него тошнило, а с другой — я с блаженством вслушивалась в знакомые с детства слова. Они мелодией звучали в моих ушах. Вытянувшись на лежаке около бассейна, я давала волю своему воображению.

Я представляла себе моего герой не иначе как сидящим за письменным столом в просторном рабочем кабинете. Ведь у него был вид преуспевающего бизнесмена! И все же, если он нечаянно прикасался ко мне, я почему-то вздрагивала от отвращения. Стоило ему только положить свою ладонь на мою руку, как у меня к горлу подкатывался такой тошнотворный ком, как будто я находилась в открытом море на корабле и страдала от морской болезни. Вообще-то мне нравятся уверенные в себе, солидные мужчины. У них даже походка особенная. Они не идут, а прокладывают себе дорогу, словно танки, сметая все на своем пути. Если такой мужчина сожмет вас в своих медвежьих объятиях, то вы только получите огромное удовольствие. С моим толстяком мы виделись с утра до вечера. И каждый день над нашими головами сияло ослепительное солнце. Океан радовал взор своей прозрачной синевой. Пловец из него был никудышный. Он мог лишь бревном держаться на воде. Я же дружила с волной и без всякого страха, очертя голову, заплывала как можно дальше от берега. Мне казалось странным, что мой кавалер, много и охотно рассказывая о своем прошлом, почему-то ничего не говорил о своей теперешней жизни. И ни разу словом не обмолвился о своем семейном положении. «Так дальше дело не пойдет», — решила я. И выложила все свои карты на стол. Я сказала ему, что ни с кем не связана ни обязательствами, ни узами брака. Я свободна как птица. Мне захотелось ускорить события. Знаю я этих господ как облупленных: каждой встречной и поперечной они поют одни и те же песни и рассказывают одни и те же байки.

Мне известны все их уловки! Одни, например, жмут вам нежно ручку и заливаются соловьем: «Я не смогу никогда развестись; моя жена больна; она тронулась умом; однако не до такой степени, чтобы поместить ее в клинику для душевнобольных. У бедняжки неизлечимое заболевание. Боюсь, что в суде мои доводы о том, что она теряет рассудок лишь в тот момент, когда я предлагаю ей самостоятельно зарабатывать на жизнь, покажутся недостаточно убедительными. Моя благоверная, выйдя за меня замуж, уверилась в том, что этого вполне достаточно, чтобы до конца своих дней не думать о хлебе насущном. С ее материальными запросами она должна была бы заниматься любовью с таким же рвением, как портовая шлюха. Но куда там! В моей холодной постели лежит мешок, набитый колотым льдом. Если я подам на развод, то у нее хватит наглости сигануть вниз головой с пятого этажа. Дорогая, вы мне нужны. Вы — мое утешение и спасение. Мы будем два раза в неделю тайно встречаться. Я согласен даже давать вам денег на мелкие расходы».

Еще встречаются преданные маменькины сынки. Они не могут жениться на вас до тех пор, пока их драгоценная матушка не отойдет в мир иной. Всю свою жизнь они боятся огорчить ее. Она же уверена, что ее любимое чадо принадлежит только ей одной. Если старухе перевалило уже за девяносто, то у вас еще есть надежда, что через какой-то десяток лет вы либо отпразднуете ее столетие, либо сочетаетесь законным браком с ее сынком. Терпи, милая. Надейся и жди.

Закоренелый холостяк с годами становится рабом своих привычек. Ему больше по душе довольствоваться мимолетными встречами, чем терпеть постоянное «женское присутствие». По вечерам он предпочитает в одиночестве сидеть у телевизора в своих любимых тапочках. «Какие возвышенные чувства нас объединяют! Мы будем встречаться не реже двух раз в неделю. И конечно же, на твоей территории, дорогая…» И все эти нравственные уроды повторяют одни и те же слова: два раза в неделю! Как заклинание, статью в гражданском кодексе или цитату из Библии. Два раза в неделю! Почему бы не использовать эти слова в качестве лозунга во время избирательной кампании?

А вдовцы? Вечная комедия! Двуличие и ханжество. Они цепляются за воспоминания о своем недавнем семейном рае и прикрываются ими, как щитом. У них повсюду расставлены фотографии и развешаны портреты отошедших в мир иной подруг. Эти портреты преследуют вас повсюду. Вдовцы? Вот уж настоящая беда! Сколько бы вы ни утешали их, ни утирали бы им слезы и сопли, когда они предаются сентиментальным воспоминаниям, ничто не поможет вам. Покойная супруга остается для этих слизняков лучшей из женщин. «Ваш бифштекс удался. И все же у Джоан он был сочнее. У вас классные сиськи. У Джоан они были еще круче». Они любят пустить слезу. Вдовцы долго всхлипывают и сморкаются, прежде чем вынести вам приговор: «Джоан останется для меня навсегда единственной любовью. Никто не сможет заменить ее. Нет, что вы, о нашей свадьбе не может быть и речи. Все кончено. Даже мой член и тот — вот убедитесь сами — мягкий, как вареная лапша. Джоан сделала меня импотентом. Еще задолго до своей смерти».

О рогоносцах лучше и не вспоминать! Обманутый в своих лучших чувствах этот тип мужчин использует вас, чтобы отомстить. Он готов переспать с коровой, лишь бы ответить той же монетой своей неверной жене. На свете нет хуже любовника, чем жаждущий мести рогоносец. Однажды его оставили в дураках, и теперь он выливает всю накопившуюся злобу на вас. Вы возмущаетесь, он смеется над вами. Он зол на весь мир и ведет грязную игру.