После завершения моего монолога господин Абэ спросил:

— Скажи, что небо зеленого цвета?

— Небо зеленого цвета, — тут же ответил я.

В следующий миг я схватился за живот и едва не рухнул на колени.

— Голубого! — выкрикнул я. — Небо голубого цвета!

После этого с видимым трудом встал и кое-как выпрямился.

Мужчины молчали. Я рассказал так, что спасал свою жизнь, а их дети сами виноваты в собственных смертях.

Сыновьям просто не повезло… Но я ещё добавил кое-что о господине Ицуми… Добавил то, о чем не говорил в полиции.

— Мы знали, что наши дети общаются с молодым господином Ицуми. Видели, как они отдаляются от нас… Мы думали, что это временно, что это прыжки молодости, ведь в юности мы сами были теми ещё сорванцами, — проговорил господин Кичи. — Но вот то, что наши дети принимали усилители…

— Мой сын тоже последнее время стал дерганным, резким и раздражительным. Я думал, что это наркотики, но его кровь была чиста… — сказал господин Тонг.

— А мой Кеничи… Я даже не мог себе представить, что он так поступит…

— Кровь ваших сыновей взывает к отмщению. Вы можете помочь другим друзьям, чьи дети остались в группе господина Ицуми. Вы можете рассказать им то, что узнали сегодня, — с поклоном проговорил сэнсэй.

— Этого мало. Мы хотим остановить его.

— Мой ученик стал кровным врагом господина Ицуми. Если…

— Конечно, мы окажем любую посильную помощь! — воскликнул господин Абэ. — Но это надо сделать так, чтобы наши имена не светились…

— Мы с учеником благодарим вас за предложение. Изаму сожалеет о том, что невольно послужил причиной смерти ваших детей… — снова поклонился сэнсэй.

— Хинин и послужил причиной смерти аристократов, — покачал головой господин Тонг. — Куда катится мир?

Я молчал, глядя перед собой тем самым взглядом, каким недавно пялился сэнсэй. То есть присутствовал, но в то же время витал далеко-далеко. Вскинул глаза лишь в тот момент, когда дверь распахнулась, а на пороге возникла растрепанная женщина в траурном кимоно.

— Фумико? — спросил Абэ. — Что ты здесь делаешь?

Её глаза светились безумством. Она окинула взглядом присутствующих, вскинула брови, когда наткнулась на господина Абэ. Потом перевела взгляд на меня и оскалилась.

За секунду она оказалась возле одного из охранников и выдернула из руки опешившего молодого человека пистолет. Черное дуло снова направилось на меня. Женщина прошипела:

— Я здесь для того, чтобы отомстить за своего сына!

Черный зрачок пистолета плясал, дергаясь в дрожащих руках женщины. Она смотрела на меня с такой ненавистью, что я невольно поёжился, окатываемый волнами злобы. С растрепанными волосами, покрасневшими от слез глазами и резкими движениями женщина походила на наркоманку в поисках дозы. Вот только её дозой должна стать моя смерть…

— Фумико! — снова позвал господин Абэ. — Опусти пистолет.

Предохранитель пока что был не переведен в боевое положение, поэтому я хоть и старался казаться испуганным, но сохранял присутствие духа.

— Белобрысый хинин, — процедила она, не обращая внимания на мужа. — Скажи, что ты ощущаешь за мгновение перед смертью?

— Сожаление, — буркнул я в ответ. — Я сожалею, что ваши женские руки будут обагрены моей кровью.

— Фумико, опусти пистолет! Мы уже поговорили и всё выяснили. Хинин не виноват, — произнес господин Абэ. — Если хочешь, то можешь услышать это сама. Спроси! Хинин находится под действием порошка правды. Он не сможет соврать.

Женщина быстро взглянула на мужа, потом перевела взгляд обратно на меня. Её палец коснулся предохранителя и в этот момент я понял, что пора волноваться. Пистолет перешел в боевое состояние.

— Ты убил моего сына? — медленно проговорила госпожа Абэ.

— Я всего лишь защищался, — я постарался, чтобы мой голос прозвучал уверенно. — С Кеничи произошел несчастный случай…

Ну да, как только он начал за мной погоню, так это несчастье и начало случаться. Как только занес нож, чтобы убить, вот именно в этот момент… Или чуть позже, когда над моей головой завис обломок кирпича…

— Тогда и сейчас тоже произойдет несчастный случай, — ствол пистолета снова дрогнул. — Неосторожное обращение с огнестрельным оружием…

— Госпожа Абэ, прошу вас поднять пистолет выше, — раздался голос сэнсэя. — Если вы выстрелите моему ученику в голову, то подарите безболезненную смерть, а если в живот, то он может получить тяжелую рану. Может даже умирать в течение часа… Вы ни разу не видели ранения в живот? Не видели, когда люди пытаются удержать дымящийся ливер, а он выпадает мясницкими колбасками? Он же мне тут всё перепачкает, прежде чем умрет в страшных мучениях. Постарайтесь попасть сразу в голову… Чтобы наверняка…

Говорил неторопливо, при этом чуть постукивал носком ботинка. Блеск в глазах женщины постепенно уменьшался. Как будто размывался.

Он и в самом деле размывался — из правого глаза вырвалась слезинка и оставила влажный след, прокатившись по женской щеке. Я смотрел на палец на спусковом крючке, но периферийное зрение не отключалось. Как угадать тот момент, когда она не выдержит и выстрелит?

Норобу же продолжал ворковать, убаюкивая внимание женщины. Он словно вводил её в состояние гипноза. Конечно же я не поверил в его слова. Или всё-таки стоит поверить?

— Якудза, ты так просто откажешься от своего ученика? — проговорила Фумико Абэ.

— Нет, я вообще от него не отказываюсь, но если вы всё-таки надумаете выстрелить, то прицельтесь, пожалуйста, чуть выше. И сделайте шаг влево, иначе ваша пуля может разбить вазу династии Минь. А мне она очень дорога, как память. Эх, знали бы вы, что я делал в то время, когда приобрел эту вазу. Как я любил ту женщину с красивыми янтарными глазами. Да-да, вот сюда, вот так вот. Хоп!

Сэнсэй Норобу резким движением выдернул из женской руки пистолет. Всё-таки не зря он успокаивал женщину — у него получилось подобраться на расстояние уверенного удара. Фигура размылась в воздухе, как будто фотография во время движения. Рука метнулась коброй и цапнула ствол. Правда, госпожа Абэ всё-таки успела нажать на спусковой крючок. Выстрел громыхнул так, что на мгновение заложило уши. Спасибо тренировкам майора Славы Соколова — я оправился быстрее всех и рухнул на колени, закрывая голову руками.

А что мне ещё оставалось делать, когда над ухом противно вжикнуло, а позади раздалось жалобное треньканье? Надо же было показать себя не хладнокровным убийцей, а испуганным пацаном. Черт побери, сколько же раз я в последнее время примерил этот наряд? Ещё немного и сроднюсь с этой маской.

— Эх, а я ведь просил не целиться в вазу… — с сожалением произнес Норобу.