бы сказал, что это глупо! Только Лохматому подобное может взбрести в голову. Ну вы же знаете, что у него вместо мозгов!..

Рэм прекратил бесполезный спор. Если есть проверенный и быстрый способ обучиться стрелковым навыкам, то потерпеть боль можно, в конце концов он спортсмен. Только где искать этих упциев?

— Они всегда там, где кровь. Бр-р, — поёжился Болтун.

— Хозяин, на Х-15 они наверняка есть, — сказал Циклоп. — Надо расспросить местных.

— Расспросить, расспросить… И зачем только мы вытащили этого тупорылого гриза из-под обломков? Командует теперь! А то я сам не знаю! Хозяин, подождите минуточку. Я сейчас всё выясню.

Прошло немного времени, и Болтун вернулся с адресом упция.

— Сколько же ты заплатил портье? — спросил Циклоп.

— Три берина.

— Однако у них и цены!

На «Ласточке», ещё во время полёта к Х-15, Циклоп сумел взломать шифр сейфа в каюте капитана, в нём оказалась небольшая сумма денег. Всего около сотни беринов и несколько стумбельских крон. Этих средств было слишком мало, чтобы разбрасываться ими направо и налево. Тем не менее деньги у Болтуна никогда не переводились, каждый раз в четырёхпалой ладони возникала круглая, треугольная или ромбовидная монетка, которую он пускал в ход ради дела. Скорее всего Болтун подворовывал, но Рэм давно махнул на это рукой, понимая бесплодность попыток перевоспитать туга.

Первую ночь на Х-15 Рэм не мог заснуть. Его знобило, он чувствовал сильное волнение, которое донимало, как сквозняк, цедящий в приоткрытую дверь. Геля была рядом, может быть в сотне метров от него. Сердце то замирало, то бешено колотилось. Он представлял их встречу, но каждый раз, когда собирался обнять Гелю и прижать к себе, картинка исчезала. Прошёл час в мучительной бессоннице, стало только хуже. Рэм уже ни во что не верил, и думал, что гоняется не за девушкой, а за её бесплотной тенью. Внезапно ужас мёртвой хваткой сдавил горло, и он застонал.

— Что, хозяин? Вам плохо? — Болтун был тут как тут, даже во сне чутко следивший за всем, что происходит вокруг, он глядел на хозяина с такой трогательной заботой, что Рэм едва не прослезился; потрепал туга по плечу и, улыбнувшись, сказал:

— Давай-ка, дружище, спать. Как говорят у нас на Земле, утро вечера мудренее.

* * *

Упций жил в маленькой хижине, похожей на собачью конуру, сбитую из гнилых досок. В хижине было много любопытных вещей. С потолка на верёвках свисали тушки животных, пучки высушенных растений, желтые цепочки скелетиков и отдельные кости самых невероятных размеров, на полках, занимавших весь периметр стен, громоздились каменные и деревянные фигурки представителей берианских рас; было ещё много амулетов и разных вещиц, назначение которых Рэм не знал. В целом жилище упция напоминала лавку старьёвщика.

Добираться до него пришлось довольно долго. Шли маршрутом, описанным портье, который напоследок призвал их к осторожности. Чёрный Причал делился на зоны, где каждая из трёх ветвей власти устанавливала свои порядки. Центр города, административные здания и большинство вокзалов находились в ведении губернатора и полиции. Всё остальное было серой зоной, где за жизнь и здоровье горожан не отвечал никто, кроме них самих. Здесь могли ограбить, избить и даже убить.

На нижнем уровне (всего их было девять) город выглядел совершенно запущенным. Здесь не было красивых высотных зданий, почти отсутствовало освещение, плохо пахло, под ногами хлюпала жидкая грязь. Миновав квартал, путешественники свернули на улицу А12–34. Циклоп не опускал бластер, а Болтун, навострив уши и напряжённо вглядываясь вдаль, предупреждал о подозрительном движении. Тотчас все останавливались и ждали, пока Болтун не давал разрешения продолжить путь.

Упций был похож на борца сумо, рикиси, — круглый, толстомясый, с жировыми складками на боках, без шеи; голова была приплюснутой, как будто побывала под тяжёлым прессом. Четыре тёмно-лиловых глаза, блеснув из-под век, смерили Рэма с ног до головы:

— Три захода по двадцать пять беринов, — сказал упций без всяких предисловий.

— Мой хозяин опытный сдохнин, ему хватит и одного захода, — возразил Болтун.

Упций шевельнулся, жировые складки на боках закачались, точно холодец на блюде.

— Три захода по двадцать пять беринов, — повторил он бесстрастно.

— Я согласен, — прервал торг Рэм.

Болтун дёрнул Циклопа за клочок шерсти на сгибе локтя и что-то раздражённо прошипел.

— Деньги вперёд, — предупредил упций. — И вы двое должны уйти.

— Как, без нас?! — Болтун аж подпрыгнул от негодования.

— Это непременное условие.

Туг собрался было разразиться длинной тирадой — уж больно много брал на себя жирный самодовольный упций, но Рэм опередил его:

— Нас всё устраивает. Если только… — он запнулся и вопросительно посмотрел на Болтуна. — Если только у нас есть чем заплатить…

Платить было чем. Болтун носил на спине маленький рюкзачок, деньги из которого извлекались с удивительным постоянством. Уронив хохолок на две стороны, вроде жиденького пробора, и горестно вздохнув, точно его ждала клетка охотника, Болтун выложил семьдесят пять беринов. Но упций взял только семьдесят три.

— Сегодня тридцать пятое брумгиля. День рождение моей покойной матушки. Поэтому я делаю скидку.

Болтун моргнул два раза и молча убрал сдачу в рюкзачок.

Когда Циклоп и Болтун вышли за дверь, упций нажал кнопку под столом и стена за его спиной раздвинулась. Рэм сразу понял, что будет происходить. В начале девяностых в своём родном городе он впервые услышал о пейнтболе — игре, в которой спортсмены стреляли желатиновыми шариками, начинёнными красящим веществом. Состязания обычно проводились в лесу, в заброшенных зданиях или на специально оборудованной площадке. Именно такую площадку Рэм сейчас и увидел. Она весьма достоверно имитировала рельеф