Пьер, как верный и преданный друг, предложил им пожить у него. Ему фирма оплачивала двухкомнатную квартиру на Самотечной улице, рядом располагались облагороженный городской парк и прекрасный итальянский ресторанчик.

Жанна не хотела ни от кого зависеть, но вариантов не было. Два месяца она тянула время и безуспешно пыталась найти работу. Начавшаяся дождливая осень окончательно убедила ее в том, что надо соглашаться.

– Пьер, это ненадолго. Спасибо тебе, но я скоро встану на ноги, подкоплю немного денег, и мы с мамой найдем новую квартиру. Мама тоже решила заняться делом и, пока Ангелина в саду, будет давать уроки игры на фортепиано, – начала оправдываться Жанна. – Но я уговариваю ее пойти работать няней в семью на полный день, ведь она очень любит детей! А Анжи растет, и ей уже не нужно столько внимания.

– Жанни, перестань! – Пьер часто называл ее на французский манер. – Живи, сколько нужно! Мне даже веселее будет. У тебя замечательная дочурка и мама, вы мне не помешаете. А если станете угощать борщом, то вообще хорошо!

Все подруги в один голос твердили: «Глупая! Хватайся за него и держись обеими руками! Где ты еще такого найдешь: богатый, умный, хорошо к тебе относится! Очаруй его и выйди замуж. Со временем и сама полюбишь! Такой шанс бывает раз в жизни – выйти за иностранца! Уедешь наконец отсюда, заживешь по-человечески!»

Душа к нему не лежала. Одно дело – дружеские посиделки, и совсем другое – общий быт. Было очень неловко. Местоположение квартиры Жанне очень нравилось – рукой подать до центра, близко и до метро, и до магазинов. Однако она совершенно не чувствовала себя как дома. Дочка и мама очень стеснялись Пьера, старались ему не мешать, быть тише воды, ниже травы, лишний раз не выходили из комнаты, когда он был дома.

Для Жанны это тоже было трудно – раньше он не видел ее в старых спортивных штанах и без макияжа, а теперь они постоянно сталкивались то на кухне, то в коридоре. Хорошо, что он работал допоздна и возвращался домой почти в полночь. Поэтому оставалось только пережить выходные, а потом все будни наслаждаться одиночеством.

Квартира была похожа на Пьера – такая же холостяцкая, как и он сам: повсюду бессистемно валялись какие-то гаджеты, стопки книг и журналов, мужские вещи. Никаких признаков уюта. Что значит нет женских рук. Все как-то неопрятно, небрежно, пусто, но чисто. Окна выходили во двор, и из окна на пятом этаже были видны только редкие деревья, соседние дома да скудная детская площадка со старыми деревянными качелями. Чего совсем не было видно – так это солнца. Кто проектировал эти дома, которые круглогодично находятся в тени?! Из-за отсутствия солнца квартира была мрачной, холодной. Несмотря на то что потолки в ней были под три метра, крашеные стены напоминали больше больницу, чем жилое помещение. Даже в теплые солнечные дни в комнатах стоял полумрак, отчего становилось грустно и одиноко на душе.

Жанну терзали сомнения, правильно ли она поступила, приняв помощь Пьера. Она плохо спала по ночам. Как можно хорошо отдохнуть, если они с дочкой ютились на стареньком раскладном диванчике, а на кресле-кровати в углу комнаты – мама.

Рано утром Пьер громко собирался на работу – хлопал дверцами, ходил туда-сюда, звонил по телефону, слушал новости по радио. Было ощущение, что в квартире как минимум два человека. Спать было уже невозможно. Жанна еще час лежала в кровати и, только когда защелкивалась входная дверь, с облегчением шла умываться и варить себе кофе.

Это был единственный приятный ритуал – полчаса на себя саму, пока не проснутся мама и дочка. Она не спеша пила свой утренний кофе, сидя у окна на советской табуретке, рассматривая редких прохожих и мечтая о лучшей жизни.

Квартира была съемная, с самой дешевой и видавшей виды мебелью. Жанну это раздражало – со своим заработком Пьер мог позволить себе не только современно обставить заново всю квартиру, но и купить свое жилье в Москве! А он тратил деньги на коллекционное вино и книги, путешествия и бизнес.

С тех пор как Жанна переехала к нему, их отношения незаметно изменились. Они перестали ходить в рестораны и на выставки. Не было необходимости – они виделись каждый вечер на кухне. Темы разговоров стали банальными, скучными. Пропало ощущение «новой, неизведанной жизни». Все стало пресно, обычно. Ей никак не удавалось найти новую работу, что омрачало ситуацию.

Прошел месяц вынужденной совместной жизни Жанны и Пьера. Они наконец-то решили выбраться в кино и пройтись по мебельным магазинам – Жанна уговорила Пьера сделать квартиру более пригодной для жизни.

Мама с Ангелиной уехали на недельку к бабушке, так что всю субботу можно было посвятить разъездам по делам. Они сходили на утренний сеанс в кино, потом не спеша попили кофе в «Cofeeshop Company». День выдался солнечный и теплый, золотая листва продолжала осыпаться на землю, а дворники неустанно скребли газоны пластиковыми граблями, убирая признаки закончившегося лета. После насыщенного походами по магазинам дня Пьер и Жанна добрались домой на такси, почти падая с ног. За день они совершили пешую прогулку по центру, пользуясь хорошей погодой, и сделали много дел, в том числе и заказали кое-что из мебели.

Пьер вставил ключ в замочную скважину и после привычного щелчка открыл дверь, параллельно нащупывая в темноте выключатель.

– Пьер, боже, что тут случилось??! – вскрикнула Жанна, когда включился свет.

Они стояли на пороге, и даже не успели закрыть входную дверь, как их взору предстала страшная картина: вещи из шкафов валялись на полу, все было разбросано. Зрелище очень странное. Особенно если учесть, что утром они оставили квартиру в полном порядке.

– Ах, что это? Пьер, не молчи! – Жанна заглянула в его глаза, полные ужаса и страха.

Он схватил ее за локти, прислонив к стене у входа:

– Тише, Жанни, это грабители. И они могут быть здесь. Я пойду посмотрю. Не шуми и стой здесь.

– Нет, пожалуйста, я с тобой! – не на шутку испугалась она. – Не оставляй меня здесь!

От страха она прижалась к его спине, боясь, что сейчас кто-нибудь выйдет из комнаты, и обеими руками обхватила его за талию. Так они почти бесшумно и медленно стали продвигаться в глубь квартиры.

Посторонних они не обнаружили, но то, что ждало их в комнатах, было ужасно: содержимое ящиков и шкафов вывернуто наружу, все перерыто, весь дом вверх дном. Мебель вроде стояла на своих местах, но с вытащенными полками и вываленными на пол вещами она смотрелась так неестественно и дико, что словами невозможно описать.

– НЕТ! Нет! Этого не быть, только не это! – кричала сквозь слезы Жанна.

Разодранные книги Пьера вперемешку с ее колготками, платьями Ангелины, куклами, фотографиями и другими предметами валялись на полу. Теперь это была не одежда, а куча мусора – истоптанного, помятого.

Они были унижены, оскорблены. Вся их личная жизнь была вывернута наизнанку. Пьер молча ходил по комнатам, в его глазах было столько боли и горечи, что Жанне стало не по себе. Жуткий день. Очень страшно – прийти в свою квартиру, открыть ее своим ключом (дверь целая, без признаков взлома), а потом увидеть ТАКОЕ. В голове ничего не укладывалось. Будто это фильм ужасов. Будто злая шутка. Будто не с ними вовсе.