Анвен недоверчиво покачала головой. Было время, когда Уриен, забывая о гневе Роберта, не останавливался даже перед поркой.

– Ты дочь Уриена, а он бьет тебя! Никогда не могла понять, почему ты до сих пор привязана к нему и терпишь его, хотя не видишь от него ничего, кроме криков и побоев?

– Терпение… Он мой отец, и я не просто терплю его. Я люблю его, как велит нам Господь Бог. Он и твой отец тоже.

Уриен никогда не признает ее своей дочерью. Только не ее, незаконнорожденную дочь от служанки. Анвен перестала считать его отцом в тот день, когда он оттолкнул ее и набросился с кулаками на Алиенору.

Будто в ответ на мысли Анвен, у Алиеноры задрожали руки.

– Молись, не выказывай ни гнева, ни страха. Я никогда не смогу разделить твою ненависть к отцу.

– Прости, что меня не было рядом, чтобы помочь тебе.

– Ты не можешь защитить меня от всего, – поддразнила Алиенора, улыбаясь сестре. – Хоть всегда и пыталась.

– Я ничего не могла с собой поделать. Ты очень дорога мне.

Алиенора сжала руку Анвен.

– Знаю. Я тоже тебя люблю, хоть и понимаю, что ты все еще упрямо отказываешься признаться в этом вслух. – Убрав руку, Алиенора снова положила ее себе на колени и добавила: – Честно говоря, он уже много недель меня и пальцем не трогал.

– Рада слышать, что Уриен так напивался, что был не в состоянии обижать тебя.

– Нет, дело не в этом. И не в заступничестве Роберта тоже.

– Что же тогда произошло?

– Все изменилось с тех пор, как ты пропала. Роберт научил меня, как избегать побоев.

– У тебя это и прежде хорошо получалось, – ревниво возразила Анвен.

Алиенора покачала головой:

– Это не одно и то же. Теперь я делаю это не прячась, как ребенок, а с помощью слов и поступков. Знаешь, с отцом, оказывается, уживаться куда проще, чем я думала.

Анвен поразили ее слова. Сама она давным-давно научилась обороняться и избегать гнева Уриена, но всегда полагала, что Алиенора слишком слаба для этого. Похоже, с помощью Роберта ее сестра обрела уверенность в себе.

Алиенора негромко рассмеялась.

– Анвен, не нужно грустить, порадуйся за меня.

Она попыталась выдавить из себя улыбку.

– Конечно, я радуюсь. Просто… – Не договорив, она махнула рукой, вдруг осознав справедливость слов сестры.

Глядя на сияющую от радости Алиенору, Анвен понимала, что о большем и мечтать не могла, даже если за произошедшую с ней перемену нужно благодарить Роберта Дентского. Неужели Алиенора влюбилась?

– Что Роберт значит для тебя? – спросила она.

Покраснев, Алиенора прикрыла рот рукой.

– Как я погляжу, тебя даже удар по голове не изменил.

Анвен вспомнила, как Тиг по ночам держал ее за руку, помогая справиться с болью, вспомнила их поцелуй и объятия. После того как он поймал ее на руки в Дамегском лесу, между ними возникла незримая связь.

Алиенора подняла бровь:

– А может, и изменил.

– Вот еще глупости! – Анвен выразительно покачала головой. – Пустячная травма.

– Совсем нет, насколько я поняла.

– Значит, ты получала послания.

– Очень много. Когда ты не вернулась домой, я переживала, что из-за дождей река разлилась, так что было не перейти, и тебя смыло течением. Но в ту же ночь из Гвалчду пришло сообщение с рассказом о том, что с тобой случилось. С тех пор мы просто ждали твоего возвращения.

Они ждали, но сами не приехали за ней. Анвен попыталась отогнать эту мысль и превозмочь обиду. Ей следует радоваться, что она снова дома. Мелун сказал, что Алиеноре лучше, и это истинная правда. Она вся как будто светится, а еще в ней чувствуется сила, которой не было прежде. Она все такая же кроткая и покорная, как юная послушница монастыря, но в то же время в ней появилась уверенность и лицо ее освещает радостная улыбка.

– Я умираю от голода! – с улыбкой призналась Анвен. – Давай уже прекратим этот пост!

Растирая ладони, озябшие на утреннем морозе, Анвен опустилась на колени на краю южного поля. Три дня минуло с тех пор, как она вернулась в Брайнмор, и все это время она занималась тем, что сеяла озимую пшеницу, хотя и понимала, что уже слишком поздно. Пока она оправлялась от раны на голове, сельскохозяйственные работы в Брайнморе не прекратились, но лишняя пара рук на полях пришлась бы кстати. Анвен с радостью принялась за дело, чтобы отвлечься от мыслей о Предателе и сделанных им признаний.

Неужели он и в самом деле приехал бы за ней? Все, что она о нем знала, свидетельствовало в пользу правдивости его слов. Он в самом деле приехал бы за ней.

Теперь мужчина, произнесший эти слова, так же далек от нее, как море от Брайнмора. Вздохнув, Анвен зябко передернула плечами. Во время вечерней трапезы они по-прежнему сидели рядом, но Тиг больше не дотрагивался до нее. Время от времени Анвен осмеливалась бросить на него взгляд украдкой и с облегчением и одновременно с сожалением убеждалась, что смотрит он вовсе не на нее.

«Будь ты моей…»

Его присутствие слишком будоражит ее, она ощущает связь с ним. Работа. Только работа спасет ее. Анвен погрузила пальцы в притороченную к поясу сумку с семенами, напоминая себе, что их нужно посеять, чтобы жителям Брайнмора было что есть.

Брайнмор ее дом, ее жизнь.

Она не принадлежит Предателю, хоть он и заявил, что желает обладать ею. В Гвалчду для нее нет места, да она и сама этого не хочет. Брайнмор нуждается в ней, а не Гвалчду.

Время близилось к полудню, когда Анвен наконец закончила работу. Потеплело, но не сильно. Сцепив пальцы на затылке, она с наслаждением потянулась.

Деревенские жители гнали овец с дальних пастбищ, мальчишки – помощники конюха чистили тягловых лошадей. Среди знакомого брайнморского люда Анвен заметила и нескольких солдат Тига. Они не бесцельно слонялись по округе, как праздные гости, и не преследовали девушек-служанок, но совершали целенаправленный обход полей, башен и ворот замка. То есть даже здесь, в Брайнморе, они занимаются тем, чем обычно в Гвалчду, – ищут и охраняют. Но зачем? Итак, Анвен не ошиблась в предположении, что Тиг прибыл сюда с некоей тайной миссией. Он привез ее из Гвалчду и сам остался. Его солдаты обыскивают окрестности и вмешиваются в дела местных жителей. Анвен знала, что Роберт этому совсем не рад, несмотря на давнюю дружбу с Тигом.

Затянувшийся визит Тига не мог не беспокоить Анвен, потому что, если присутствие Тига досаждает Роберту, Уриен, должно быть, пребывает в бешенстве. А когда Уриен не в духе, обычно вымещает злобу на Алиеноре.

Однако вот уже три дня он держит руки при себе. Алиенора даже присоединилась к ним за вечерней трапезой, что прежде всегда возбуждало гнев Уриена, но теперь он лишь больше мрачнеет. Анвен подобная отвратительная манера поведения за столом даже радовала: что угодно, лишь бы Уриен оставил Алиенору в покое!