своему, совесть есть нечто глубоко внутреннее, самое невидимое: однако что по реальности своих проявлений более очевидно и ощутимо, чем она? Люди защищают свои убеждения, идут за них на смерть; а разве они не суть нечто невидимое? И вообще, все человеческие мысли, и чувства, и желания, и убеждения, – нечто в сущности невидимое, тем не менее их манифестации очевидны и ощутимы. Видимый человек есть только проявление, проекция человека невидимого; внешний – внутреннего. Видимый стоит на невидимом, и существует невидимым и за счет невидимого.

В конце концов, фундамент всего видимого есть невидимое: человека – душа, мира – Бог. Невидимое есть ипостасис всего, основание всего, субстанция всего, это есть то, на чем стоит мир и все, что есть в мире. Это должен почувствовать любой человек, серьезно вглядевшийся в какую бы то ни было тайну этого мира и этой жизни. На дне всего видимого таится невидимая сила. Невидимое – самое мощное в мире наших земных видимостей: электричество, радиация. Гравитационная сила невидима, но она сильнее всех планет. Она вращает их, как ребенок шарики.

Закон над всеми законами в этом мире таков: невидимое есть сердцевина видимого, невидимое господствует над видимым. Этот мир есть Божия лаборатория, в которой невидимое перерабатывается в видимое, но только в известной мере. Ибо существует граница превращения невидимого в видимое. А происходит это потому, что невидимое всегда шире, бескрайнее и бездоннее видимого. Как душа несравнимо шире, и больше, и глубже тела, в котором она существует, так и невидимая сердцевина всякой твари шире, больше и глубже этой твари. Действительно, видимое есть овеществление невидимого, причем только в известной мере. А вокруг видимого и за видимым простирается безбрежное море невидимого.

Этому закону подлежит и воплощение Бога. Именно здесь – совершенный пример Невидимого в видимом. В маленьком, но видимом теле человеческом скрывается невидимый Бог. Здесь поместилась вся тайна и малого мира – микрокосма, и всего мира в целом – макрокосма. Но все по тому же самому закону: невидимое в видимом.

В явлении воплощенного Бога нет ничего неестественного и «незаконного», ничего нелогичного и ненормального, нет даже и ничего чудесного. Ибо в этом мире все видимое – тайник невидимого. Воплотившись, Господь Христос невидимого Бога сделал до некоторой степени видимым, Неописанного – до некоторой степени описал телом. И тем высветил всю тайну всех миров: невидимое есть душа видимого; из всех бесчисленных видимых тварей распространяются бесчисленные невидимости, а над всеми и сквозь все: Он – Единственный Невидимый, Господь и Бог миров, Трисолнечный и Триединый. И наисовершеннейшее видимое явление невидимого Бога – воплощенное Слово Божие, Господь наш Иисус Христос, Который есть образ Бога невидимого (είκών τοϋ θεού τού αοράτου) (Кол. 1:15) и в Ком обитает вся полнота Божества телесно (παν το πλήρωμα της θεότητας σωματικως) (Кол. 2:9).

Богочеловек Христос, а Им, по Нему, и через Него – христиане. Очевидно, что христиане тем и суть христиане, что Христом ощущают тайну жизни и мира, Христом ее объясняют. Видимое объясняют невидимым, и наоборот: невидимое – видимым; человека объясняют Богом, но и Бога – человеком, причем человеком в Богочеловеке Христе. Без Богочеловека человек – это ужас, а Бог – еще больший. Вне Богочеловека нет нигде мира человеческой мысли. Всюду грозные обрывы и ужасные провалы. Богочеловек – это самый совершенный синтез невидимого и видимого, Вечного и временного. Поэтому Он есть и самый совершенный критерий Божиего и человеческого, духовного и физического, видимого и невидимого. Он есть самое полное осмысление и невидимого, и видимого в человеческом мире. Чтобы крошечная мысль человеческая не обезумела над огромной тайной мира.

Христиане тем и суть христиане, что во временном ищут вечное, в видимом невидимое, в человеческом Божие. Паломники вечности, они сквозь временное шествуют вечным, сквозь человечье – богочеловечным. Они непрестанно ищут божественное золото в земном прахе. И находят. Для них все твари прозрачны: сквозь видимое они видят невидимое, сквозь временное – вечное. Во всем видимом они ищут и находят эту невидимую сердцевину, это невидимое ядро, которое таинственным нервом связывает видимое с Невидимым. В самом деле, наше призвание: сквозь видимое идти невидимым, в видимом искать невидимое, сквозь видимое видеть невидимое, в видимом жить невидимым, ибо невидимое – вечно, а видимое – временно и преходяще. По слову Христова апостола: мы смотрим не на видимое (τά μη βλεπόμενα), но на невидимое – вечное, ибо видимое временно, а невидимое вечно (τά γάρ βλεπόμενα πρόσκαιρα, τά δέ μη βλεπόμενα αιώνα) (2 Кор. 4:18).

Для нас, христиан, христоосвященных и христопросвещенных, все в этом мире имеет смысл и ценность только постольку, поскольку есть средство и путь к вечному, ибо мы смотрим на невидимое, мы видим – невидимое. Всю свою жизнь во времени мы поверяем тем, что вечно, человеческое – тем, что богочеловечно. Насколько есть вечного в границах времени, мы питаемся им, а насколько нам его недостает, мы находим его по ту сторону времени, в царстве бесконечного, невидимого. Мы смотрим на все с точки зрения вечности, то есть с Христовой точки зрения, ибо Он – вечный Бог и Господь в границах человеческого тела.

Действительно, христиане, будь то простые или ученые, рассматривают и оценивают этот мир и все, что есть в нем, с точки зрения вечности. Ибо Господь Христос вечен, и Его точка зрения и Его взгляд на этот мир – это точка зрения и взгляд Вечного. Каждый христианин в самой вере своей имеет Христову философию жизни и мира, и все твари, все существа и все события в мире рассматривает с Христовой точки зрения, а это означает – с точки зрения вечности и богочеловечности. Поэтому только в богочеловеческой вере и в богочеловеческой философии реально дана людям возможность и сила на самом деле видеть мир с Божией точки зрения, с точки зрения вечности: sub specie aeternitatis. В остальных философиях эта точка зрения есть или абстракция, или гипотеза, или неосуществимое стремление, но никогда – очевидная и неодолимая реальность.

Это наша единая и единственная точка зрения, наше единое и единственное мерило, ибо Господь Иисус показал нам Своей Личностью и жизнью, как вечный Бог мерит этот мир и все, что есть в нем, как оценивает поступки человеческие и всю историю человеческого рода. Только в свете вечного и богочеловечного обнаруживается истинная ценность всего временного. И только от вечности и богочеловечности оно получает свой истинный смысл и свою истинную ценность. Как луна от солнца.

Не следует забывать: человек становится способным