ради такого он приедет! И тогда сам знаешь, что тебе оторвет… А я не хочу, чтобы он это тебе отрывал. Мне это, — кокетливо улыбнулась моя прелесть, — очень нравится… Так что пусть пока Марианка наслаждается, но однажды, когда я к тебе перееду, ей придется потесниться! А может, уже и сейчас придется, — снова включилась язвочка, — особенно с Полиной-то на лестнице…

Стоило только кое-кого упомянуть, как эта кое-кто без стука ворвалась в мою комнату.

— Ромк, ты вконец охренел⁈..

Я перевел взгляд на появившуюся на пороге красотку постарше — запыхавшуюся, зарумянившуюся, с шальным блеском в глазах и очевидно под легким хмельком — недостаточным, чтобы потерять адекватность, но достаточным, чтобы добавить градус разговору.

— О, смотрю, веселье у тебя продолжается, — фыркнула с экрана Дана. — Ладно, не буду мешать…

Пообещав моей милашке, что перезвоню, я отключился и повернулся к пыхтящей на пороге Полине.

— Я охренел? — уточнил я. — Если что, это ты ворвалась без стука.

— Зубы мне не заговаривай! — еще суровее припечатала красотка. — Фотки мои где?

А, вот в чем дело. Секунды мне хватило, чтобы представить, как прошел ее вечер. Так и вижу, как, съев мою шаурму и заявив, что под этой крышей больше разврата не будет, эта домашняя тиранша, крайней довольная собой, вернулась в свою комнату и на радостях решила подрочить. Достала свой огромный баклажан, открыла нижний ящик, начала искать фотки и вдруг поняла, что они пропали. Ужас и паника первых мгновений запустили ее мозги, и через пару минут, сопоставив А и Б, она догадалась, кого винить за испорченную дрочку. Но такими же словами винить не будешь, верно? Обычно в столь сложных ситуациях Полина обращалась к внешнему мозгу, но сейчас обратиться к подругам не могла и тогда выбрала самый беспроигрышный вариант, который с сочувствием выслушает любую беду — бутылку. Рюмочка, потом другая — и вот он долгожданный ответ. Пойти к виновнику и высказать ему все! Тем более теперь хватало и градуса, и смелости — иными словами, попа вовсю искала приключений. Мне даже лестно стало, что за приключениями эта попа отправилась именно ко мне.

— Какие фотки? — спросил я, откладывая смартфон.

— Хватит дурой меня делать! — возмущенно подскочила эта попа. — Сам знаешь какие!

— А, эти фотки… — ухмыльнулся я и, открыв ящик стола, вытащил оттуда пачку ее весьма неоднозначных фоток. — Эти у меня…

— А ну отдай! — она потянула руку.

— Не-а, — я быстро завел свою за спину, пряча такой ценный трофей. — Мне они понравились.

— Да как тебе не стыдно⁈ — аж задохнулась от возмущения Полина.

Не, не проканает. Слабый довод. Торгуйся дальше.

— По-моему, — я высунул пачку из-за спины и помахал ею в воздухе, — за эти фотки должно быть стыдно не мне…

— Да это личное, Ромк! — пробухтела окаравшая красотка, чья двойная мораль сейчас вышла ей боком.

— Ммм… — протянул я, обмахиваясь снимками как веером, потому что в комнате становилось все жарче. — А я думал, личное — это когда один на один, а не когда трое на трое… Или вообще, трое на одну…

— Да как ты можешь! Да ты такой… — выдохнула моя хаус-леди и разразилась долгой гневной тирадой.

Я же слушал и наслаждался, как она, румяная и пьяненькая, стоит передо мной, пыхтит, стреляет глазками, как огромные буфера бойко поднимаются и опускаются, как дыхание учащается… Я прям видел, как ее одновременно дико возмущает, бесит, злит все, что я говорю, и при этом безумно заводит. Знаю, это было немного нечестно — выводить Полину на уровень битвы мозгов. Но с другой стороны, своим главным оружием — сиськами — она пользовалась вообще безжалостно. Так что и я имел право на преимущество.

— Ромк, отдай! — пропыхтела моя визави. — А то никаких тебе с утра оладушков!

— Ой, Полин, не надо. Тебе самой нравится готовить мне с утра оладушки!

— Значит, вот ты как… А ну отдал мои фотки! — осерчала красотка в первую очередь от того, что ее аргументы кончились раньше моих.

И резво подскочила ко мне, пытаясь вырвать этот веер из пошлых картинок. Однако я еще быстрее успел отпрыгнуть за кровать и теперь, как приманкой, помахивал снимками с другой стороны.

— Отдам, — охотно согласился я. — За поцелуй.

— Ты еще торговаться будешь? — аж поперхнулась она. — Живо отдал!

— Один поцелуй, — веер приветливо ей помахал, — и получишь свои фотки обратно…

Красотка постарше с шумом выдохнула и боевито уставилась на меня — примерно так же смотрит на корриде бык на тореадора, когда тот машет красной тряпкой.

— Да ты, смотрю, совсем охренел! — начала она бить копытом. — Быстро давай сюда! — и шустро бросилась на меня.

Но, перебежав прямо по кровати, я опять оказался на другой стороне поля и опять помахал ей оттуда.

— Ромк, не отдашь по-хорошему, — возбужденно засопела моя хаус-леди, — поймаю и всю задницу отобью! Лежать не сможешь и трахаться больше не сможешь! — перешла к силовым угрозам эта домашняя диктаторша.

Ну вот, а начинала с оладушек…

— А ты попробуй! — подначил я.

Рыкнув, она боевито рванула в мою сторону, пытаясь меня поймать и выдрать фотки — или дать мне по заднице. Не знаю, что в этот момент ее больше интересовало.

Однако аэродинамика и управляемость Полины, заправленной парой рюмашек, оставляли желать лучшего, и пока она, потряхивая тяжелыми сиськами, с трудом вписывалась в повороты, огибая мою кровать, я снова бодро проскакал по ней и оказался вне зоны досягаемости.

— Вот ты какой… — запыхавшаяся красотка, сверкая глазами, хищно смотрела на меня, как зверь перед новым прыжком.

— Хочешь покажу, — размахивал я фотками, как куском мяса, — какая тут моя любимая?

— Аа-р-р!..

Натурально прорычав, моя управляющая рванула в мою сторону, но я вновь оказался быстрее, унося свою задницу от нее. В такие догоняшки мы могли играть очень долго.

— Ничего-ничего! — решительно сопел этот Том в нашей вольной экранизации «Тома и Джерри», опять кидаясь за мной. — Все равно я тебя поймаю!..

Я же, как ловкий мышонок, раз за разом уходил от нее.

— Не хочешь поцелуй, — выдохнул я, в очередной раз перескакивая через кровать, — просто скажи,