И вот я стою: ответственный дежурный доктор отделения беременности и родов высокого риска в женском душе, без трусов, мокрый, с двумя пейджерами в руках, с бейджем, в красных операционных резиновых тапочках и в часах. «Надо что-то делать», – мелькнула мысль… Попытался высунуться из двери душа и позвать кого-нибудь из акушерок. В поле зрения никого не оказалось: все сидят с роженицами по комнатам. Звал, звал – безрезультатно. Оставалось одно – улучить момент и стремительной пулей метнуться в раздевалку оперблока, где лежат желанные новые комплекты хирургического белья.

Бежать метров пятнадцать. В принципе, за пять-шесть скачков можно допрыгнуть. Как назло, в этот же момент начал звонить черный пейджер – наверняка дежурный консультант, мистер Редклифф, звонит узнать, все ли в порядке на отделении, прежде чем отправиться спать в своем особняке. Решение принято! Выскакиваю из душа в темный коридор, тускло освещенный подмигивающей лампой дневного света. Поскальзываюсь. С криком «Бля-я-адь!» падаю на пол.

В этот самый момент включается яркий свет, и в начале коридора появляется акушерка Маргарет с ознакомительным туром по родильному отделению для беременных и их мужей – человек пятнадцать, не меньше. Понимая, что мужик, лежащий в одних часах и с бейджем в родильном отделении на полу, престижа госпиталю не прибавит, волоча ногу, отползаю в сторону раздевалки оперблока. Застывшая группа беременных во главе с акушеркой Маргарет офонаревшим взглядом наблюдает мою голую жопу, исчезающую в дверях раздевалки.

Через пять минут выхожу как ни в чем не бывало на отделение, весь в чистом, но без шапочки.

– Ну что ж, продолжим обход? – вопрошаю без тени смущения…

Среди акушерок тотальный шок – все рыдают. Маргарет, утирая слезы, говорит, что хотела сказать группе посетителей: «А это наш оперблок», но сказала: «А это Дэннис, наш ответственный дежурный доктор, он… из России».Особенности родов у английских дам высшего света

Еще не перевелись в Южном Девоншире носители знатных фамилий, отпрыски пэров и, возможно, даже прямые потомки сэра Чарльза Баскервиля, сохранившие благороднейшие манеры и говорящие на таком изысканном английском, что хочется взять блокнот и записывать за ними каждое слово, чтобы потом при случае щегольнуть на одном из госпитальных балов. Однако неумолимый ход времени все же накладывает отпечаток и на незыблемые английские традиции. И вот яркое тому подтверждение.

Джессика и Джонатан, утонченная молодая пара с ярко выраженными врожденными аристократическими замашками, говорящие по-английски словно персонажи сериала «Дживс и Вустер», пришли к нам рожать своего первенца, тоже потенциального отпрыска знатной фамилии, между прочим. Было все, что по всем аристократическим канонам должно сопровождать рождение первенца, а именно: толщиной с «Войну и мир» план родов, расписанный поминутно, распечатанный на бумаге «Конкера» (двадцать фунтов стерлингов за пачку, с водяными знаками) и обрамленный в шикарную кожаную папку с серебряными уголками. Записи в том фолианте были примерно такие: «Когда начнутся первые схватки, я бы хотела, чтобы сестры милосердия принесли мне чашку свежезаваренного чая „Ерл Грей“, чтобы набраться сил перед родами». Или, к примеру: «Я бы хотела, чтобы роды проходили как можно более естественно, и ни при каких обстоятельствах не даю своего согласия на использование эпидуральной анестезии[14], так как это противоречит моим представлениям о нормальных родах…»

Была там и стереосистема «Боуз» с расслабляющей музыкой, и голубой свет, создающий атмосферу благолепия в затемненной родильной комнате, напрочь вырубающий и без того сонную акушерку Дженни, которая вернулась вчера в два часа ночи с дружеской попойки и пыхала все утро таким факелом, что увяли к черту все хризантемы на отделении; и заготовленные две бутылки в позолоченном ведерке, и лепестки роз для бассейна… Ну, в общем, подготовились на славу… Остались сущие мелочи – родить малыша.

Первые неприятности начались с первыми серьезными схватками… Вместо того чтобы отведать бодрящего чаю с лепестками роз, Джессика спокойным ровным голосом сообщила всем о своем твердом решении выброситься из окна, если ей сию минуту не сделают эпидуральную анестезию. Для этого был вызван анестезиолог, который согласился организовать «эпидуралку» при условии, что дама вылезет из бассейна. После оживленных переговоров все пришли к решению, что анестезиолог в бассейн не поместится и лучше всего проводить анестезию на кровати. После эпидуральной анестезии вновь заструился голубой свет и замяукала в магнитофоне приятная расслабляющая музыка.

Большего внимания заслуживает второй период родов… Несмотря на эпидуральную анестезию, потужной период может быть достаточно болезненным, и разные женщины ведут себя в нем по-разному. Кто-то кричит благим матом, так что пролетающие за окном птицы падают замертво, кто-то, сжав зубы, тужится сквозь боль, кто-то требует немедленного кесарева сечения, кто-то просто сдается и впадает в тихое запредельное отчаяние… Но у аристократов, как выяснилось, все иначе…

Вот такой примерно диалог, который я не побоюсь назвать классическим, произошел между мной и Джессикой непосредственно перед рождением ее ребенка:

– Джессика, я должен заметить, что шейка вашей матки полностью раскрылась и голова ребеночка вот-вот покажется на свет.

– Очень мило с ее стороны, надеюсь, вы останетесь с нами до конца и проинформируете меня о том, что пора тужиться.

– Несомненно. Тем более что тужиться необходимо, как только вы почувствуете, что начинается схватка.

– ААААА!!!! (Схватка!) ААААА!!!!! Извините.

– Вам совершенно не стоит извиняться, это вполне нормально – так себя вести в родах.

– Извините, что информирую вас об этом, но боюсь, что я обкакалась.

– Очень хорошо. Мы позаботимся об этом, вам не о чем волноваться.

– Благодарю вас. Вы очень добры. Я не волнуюсь, просто обычно я делаю это без свидетелей.

– Не сомневаюсь.

– АААА!!!! (Схватка!) ААААА!!!! Извините.

– Наберите полную грудь воздуха и потужьтесь!

– !!!!!!!!!!!!!

– Отлично, голова уже родилась. Теперь нам надо родить плечики и туловище!

– Доктор, будьте откровенны со мной. Надеюсь, что волосы у малыша не рыжего цвета?

– Нет, мадам. Могу вас заверить.

– Очень хорошо. Не будете ли вы так добры усадить Джонатана на стул. Это не его обычный цвет лица…

Джонатан тем временем, с лицом белого цвета, неуклонно сползает по стенке на пол, его подхватывает акушерка.

– !!!!!!!!!! (Схватка!)

Родившегося мальчика подносят к Джессике. Ни тени эмоций на лице, кроме одной-единственной мелькнувшей слезы, пробежавшей по щеке так быстро, как будто бы ее и не было…

– Good afternoon, baby boy!

– Уааа-уаааааа!!!!!!

Самым интересным неожиданно оказался последний диалог, когда родили плаценту, зашили небольшой разрез на промежности, привели в чувство счастливого отца семейства и разлили «Боллинджер» по бокалам. Джессика все еще находится в родильном кресле с ногами на подставках и десятком подушек под головой.