Уверен? Впрочем, согласна. Не хочу с тобой разговаривать. А хочу… да… о да… и там тоже, пожалуйста…

О да-а-а!

Мгновение, перетекающее в вечность…

Протяжный стон наслаждения шокирует меня саму, и, замерев, я распахиваю глаза, чтобы тут же густо покраснеть. Так. Где дочь?

Приподнявшись на локте и найдя свое сокровище достаточно далеко в воде, с облегчением рухнула обратно. Мам-м-ма мия… Этого еще не хватало! И что теперь? Вообще глаза не закрывать?!

Короткий взгляд на часы, чтобы понять, что спала я от силы минут двадцать. Нет, ну что за наваждение? Или это подарок за все годы одиночества? А можно не так часто??? А то я себя уже озабоченной нимфоманкой чувствую. В принципе приятно «во время» (не то слово!), но как-то стремно «после»…

И вообще! Я просила одну ночь! А тут уже… четвертый раз! В смысле четвертый эпизод. Сколько в этих эпизодах было «раз», я даже подсчитать не возьмусь – банально не смогу.

Интересно, если я ему напишу в скайпе, чтобы прекратил, поможет?

А…

А если это сон? Просто сон. Для меня. И он об этом не знает?

Н-да.

А как узнать?

Хм… Ладно, рискну.

«Зачем ты это делаешь?»

«Я?»

Нет, я!

О-о-о… А если и правда – я? Замерев от этой мысли, нахмурилась следующей. Ладно, со мной понятно – я засыпаю и попадаю в сон. А он? Если у нас один часовой пояс, то что он в это время делает? Тоже экстренно засыпает? Вот умора… Ага, сидит он, например, общается с кем-нибудь важным и тут: «Извините, ребята, мне минут тридцать поспать надо…» И просыпается с дебильным выражением лица и мокрыми штанами.

Тьфу, ежи, ну у вас и фантазия!

Ну а все же? Как это происходит?

«То есть это я?»

«Да».

«А ты тоже засыпаешь?»

«Нет».

«А как?»

«Не скажу».

Гаденыш.

Отправив ему смайлик с высунутым языком, в ответ получила смайлик, который целовал. Угу, вот и поговорили. Ну, зато теперь понятно, что этот сон не только для меня. И да, это я во всем виновата (если он опять не врет). Ну и как прекратить это безобразие?

Или не прекращать?

Стоило вспомнить его руки, как на лицо моментально наползло блаженное выражение. Нет, такое прекратить будет кощунством. Но ограничить как-то необходимо. Ладно, днем спать не буду. А ночью?

Мм… засада. И спросить-то не у кого. Ну не у Трофима же! Тот только поржет.

«А можно не так часто?»

«Оно само вскоре прекратится».

Да? Жалко…

О, пресвятые ежи, о чем я думаю?!

Эх, и так – не так, и эдак – не то… Ну да ладно, если у них все идет по плану, то не будем паниковать. Понятно, что потом будет поздно…

– Мамулик, у нас есть что поесть? – Вырвав меня из не самых радужных дум, дочка тут же закопалась в корзинку и, выудив из нее сыр и ветчину, отправила в рот. – Вкуш-ш-шно-о-о…

– Приятного аппетита. – Усмехнувшись и протянув егозе сок с кружкой, сама тоже угостилась незнакомым фруктом. – Накупалась?

– Угумс.

– Домой?

– Не-а. Я помайнкрафтю.

– Ну ладно, – бросила взгляд на глотающего слюни Мраша и тут же недовольно поджала губы. О песике-то я и не подумала… – Мраш, прости, но я о тебе не подумала. Тоже есть хочешь? Ты вообще, как часто и как много ешь?

– Могу редко, раз в неделю. Могу часто, два-три раза в день. Все зависит от наличия еды и ее количества. – Тоскливый взгляд на ветчину и с неохотой: – Просто пахнет вкусно… Но я не голодный.

Ну да, а твои слюни – это фантом. Критичный взгляд на часы и, отложив себе три кусочка нарезки, а Олесе – еще четыре, оставшиеся я отдаю враз повеселевшему демо-морфу. Дите. Как есть дите.

– Мраш, а расскажи о себе еще.

– А что (мням-мням)… вас (чав-чав)… интересует (хрум-хрум)?

– Твой возраст, например.

– Мне пятьдесят четыре года, я уже почти взрослый!

– Ого. А во сколько ты станешь совсем взрослым?

– В шестьдесят.

Тут же подсчитав, что дочка повзрослеет до ведьминского совершеннолетия на год раньше, продолжила:

– А что ты умеешь кроме как оборачиваться в разных зверей? Кстати, до каких размеров?

– Сейчас у меня шесть устойчивых морфем. Вообще у взрослых до пятидесяти, но пока мы не повзрослеем, нам рекомендуют не увлекаться. Главное, научиться чувствовать каждую конечность тела, а там уже дело нехитрое… Сейчас мой вес колеблется от пятидесяти до трехсот килограмм, но в основном я предпочитаю что-нибудь среднее, от полутора до двух сотен. – Прервавшись на поедание последнего кусочка сыра, Мраш блаженно растянулся рядом и продолжил, периодически кося взглядом на полностью ушедшую в «Майнкрафт» Лесю: – Сейчас, пока между нами нет привязки, я всего лишь ваш питомец, но если стану фамильяром ведьмы, то мы сможем обмениваться мыслями, делиться силой и энергией, а также многое другое. Вы лучше почитайте в «эфире», там об этом намного более грамотно изложено…

– То есть сейчас ты просто… скажем так, разумный пес?

– Да. В принципе – да.

– А родственников у вас много?

– Не, не очень. У меня всего три родных братишки да семеро кузенов. Кузин пятеро, три тетки и два дядьки. Деда два, бабки четыре… – Начав перебирать уже троюродных и четвероюродных, Мраш периодически задумывался, а затем продолжал и продолжал. В общем и целом я насчитала от шестидесяти до семидесяти родственничков. Вот так семейка! – Не, ну вы такие глаза не делайте… Они-то, в отличие от нас с дядькой, обычные демо-морфы.

– То есть?

– Ничейные. Просто не каждый демо-морф может стать фамильяром. И это вы тоже почитайте… Там что-то с нашим гине… гино… генофондом, во, связано. Престижно это, но дано не каждому.

– Ясно. Спасибо, Мраш, я обязательно об этом почитаю… – Тут же положив на колени ноут, залезла в «эфир» и начала искать информацию.

Угу… угу… ну, понятно. В принципе все, как он и сказал. Ну ладно, одним неизвестным моментом меньше. И воспитывать его да тренировать тоже нет нужды, что радует еще больше.

Полностью уйдя в изучение своих способностей Скользящей, не заметила, как наступили сумерки. Опомнилась лишь, когда по обнаженной коже пробежали мурашки. Да, как ни странно, наступил вечер.

– Лесик, одеваемся и домой. В постели доиграешь.

– Ага. Сек… ща, дом дострою…

Одевшись сама и собрав вещи, снова напомнила великому майнкрафтщику, что пора домой, и в ответ услышала: