Как им все это запомнить? Вначале Алиса пыталась записывать самые важные даты и события. С благоговением раскрыв свою новую школьную сумку, она разложила перед собой бумагу, достала чернила и стальное перо. Но теперь она с ужасом смотрела на страницы, испещренные обрывками предложений с цифрами и именами, которые она не могла разобрать и даже не была уверена, правильно ли записала их. Но не писать она не могла, поскольку ничто другое не в силах было отвлечь ее от ужасного голоса профессора. Он звучал так, словно кто-то изогнутым гвоздем проводил по аспидной доске. Алиса содрогнулась.

— Что это ты здесь делаешь?

Палка с треском опустилась на парту перед ней. Алиса вздрогнула. Прежде чем она успела спрятать записку, скрюченная рука старухи уже выхватила ее.

— Что это значит? Вы хотите пожаловаться на Носферас и Золотой дом? Вы, потомки ничтожных семей?

Летиция снова ударила палкой по парте. Алиса упрямо сжала губы.

— Вытяни руки!

Профессорша била сильнее, чем это можно было предположить по ее чахлому виду! Алиса кусала губы, чтобы не закричать, но не смогла сдержать стон. Другие ученики уставились на нее с широко раскрытыми от ужаса глазами, в то время как профессор невозмутимо продолжал говорить. Таммо медленно поднялся со своего места. Неужели он хотел выступить против старшей вампирши? Впервые Алиса почувствовала гордость за своего маленького брата, но едва заметно покачала головой. Разве будет какая-то польза от того, если его тоже накажут?

Она сосредоточилась на лицах, которые смотрели на нее. Многие испытали шок, на некоторых застыла ненависть — не к ней, конечно. Джоанн и Фернанд, наоборот, наблюдали за происходящим с абсолютной безучастностью. Возможно, для них это было нормально? Алиса вспомнила двух грубых братьев, стоявших во главе парижского клана, и подумала, что юные французы вполне могли предвидеть нечто подобное. И только на лице Анны Кристины она обнаружила злорадную улыбку.

Наконец профессорша остановилась и Алиса осторожно положила истерзанные руки на колени.

— Почему ты не продолжаешь писать? — рявкнула синьора Летиция.

Малколм встал со своего места.

— Простите, профессоресса, — перебил он ее своим приятным голосом с британским акцентом.

Она развернулась к нему.

— Что такое?

Он тоже напрасно пытался записывать и через некоторое время сдался.

Она устремилась к нему, треснула палкой по его парте и крикнула:

— Перечисли мне императоров. Кто был первым? Давай, отвечать нужно сразу: Юлий Цезарь, потом Август, Тиберий, Калигула, Клавдий до пятьдесят четвертого года, а потом?

— Синьора, просто невозможно уследить за материалом в предлагаемой вами форме. Не могли бы вы продолжить немного медленнее и, если возможно, повторять самое важное?

Палка еще раз со свистом опустилась на его парту.

— Нерон, конечно. Нерон, Веспасиан, Тит, Домициан!

Тут она резко развернулась и указала палкой на Лучиано:

— А дальше?

Римлянин подскочил. Нервно скрестив руки с обгрызенными ногтями на груди, он залепетал:

— Траян, Адриан, Антоний Пий, а потом, а потом… — Лучиано огляделся в поисках помощи, пока его взгляд не упал на Кьяру. — Марк Аврелий, — еле слышно добавил он и упал на свой стул.

— Это было неплохо, но ты пропустил императора Нерва, а Кьяра получит три удара палкой, если еще раз подскажет тебе.

Лучиано облегченно вздохнул, когда синьора снова повернулась к Малколму и зло произнесла:

— Не в твоей компетенции высказывать свое мнение по поводу нашего преподавания. Ты должен лишь отвечать на вопросы, а если не в состоянии этого сделать, то получишь палкой. Скоро вы все поймете, что для вашего здоровья гораздо полезнее слушать профессора, а не бездельничать. Вытяни руки!

Малколм помедлил. Старая вампирша не доходила ему и до груди.

— Вытяни руки! — еще раз крикнула профессорша и тихо зарычала.

На этот раз Малколм послушался. Он не дрогнул и не застонал, когда синьора ударила. И наверное, даже сильнее, чем Алису, руки которой горели огнем и поэтому она не могла держать перо. Во всяком случае еще какое-то время.

Неужели ему совсем не было больно? Его лицо оставалось бесстрастным, но потом Алиса увидела, как у него немного вылезли клыки через стиснутые губы, и почувствовала его растущий гнев.

Когда синьора наконец закончила наказание, он спокойно произнес:

— После Марка Аврелия в сто восьмидесятом году правил Коммод, а начиная со ста девяносто третьего года Септимий Север.

Алиса восхитилась его самообладанием и обрадовалась, заметив растерянность на лице синьоры Петиции.

— Э-э… да, ты можешь сесть. Продолжим с Константина Великого, который принял крещение.

— Это была худшая ночь в моей жизни, — пожаловался Таммо, когда старцы наконец отпустили учеников.

Алиса с мрачным выражением лица ощупывала пальцы.

— Тебе хоть удалось продержаться ночь, не получив ударов.

— Да, эту ночь я пережил, но подозреваю, что она будет не последней. Или ты думаешь иначе?

Алисе пришлось скрепя сердце согласиться с братом.

— Возможно, нам нужно самим немного узнать о римской истории?

Таммо посмотрел на нее так, словно она неожиданно сошла с ума. Потом он развернулся и пошел, оставив сестру одну во дворе. Алиса смотрела ему вслед, как вдруг услышала хихиканье и резко развернулась на звук. Это был старец Джузеппе, отдыхавший на позолоченном ложе с красными бархатными подушками. Он посмотрел на Алису и махнул ей рукой, чтобы подошла. Немного нерешительно она приблизилась к старцу.

— Доброй ночи, достопочтенный Джузеппе, — сказала она и задумалась, правильное ли выбрала обращение к бывшему предводителю клана. Может, он еще был графом? Как бы там ни было, он не исправил ее.

— Синьорина Алиса, — произнес старец хрипящим голосом, который прозвучал намного слабее, чем еще несколько дней назад, когда они только прибыли. — Вы уже прошли первую лекцию у наших ученых старцев?

— Да, — протяжно ответила Алиса, не зная, как продолжить.

Едва ли ему хотелось выслушивать ее жалобы, а она не могла сказать ничего хорошего об этих живодерах.

Старец Джузеппе снова захихикал и опустился на подушки.

— Ну и как? Эти чудовища сильно помучили вас?

Алиса молча кивнула.

— В этом они всегда были мастерами. Я имею в виду желание мучить других. Граф мог бы даже спеть песню об этом. Когда мой любимый внук еще был ребенком, он пережил несколько серьезных столкновений с ними, которые закончились для него очень даже болезненно. Помню, Летиция однажды укусила его за горло.