– Это было невероятно, подруга! – заявила она, вдоволь наобнимавшись с Руби.

– Да, очень зрелищно для женского спорта, – подтвердил Халед. Прежде чем мы втроем обрушились на него, он быстро добавил: – Шучу, ребята. Ну то есть девушки… Эй, вы меня так затопчете, честное слово!

– Я могу, – ответила Руби.

Джон обнял ее одной рукой и привлек к себе.

– Я же говорил тебе, что ты можешь выполнить вбрасывание с кувырка. Но в следующий раз следи за правой ногой, когда падаешь, она у тебя была слишком расслабленной. Нужно сильнее напрягать ее. Но у тебя получится.

Руби улыбнулась краем губ и высвободилась из его объятий, сделав вид, что пытается достать бутылку с водой. Однако я знала, что его критика пришлась ей не по душе.

Джон, Халед и Джемма направились к дороге, ведущей к туристическому клубу, где намечалось барбекю. Когда они оказались за пределами слышимости, Макс произнес:

– На самом деле ты сыграла отлично. Ты лучшая в команде.

Руби посмотрела на него, закручивая пробку на бутылке, улыбнулась и ответила:

– Спасибо.

– Тебе помочь их нести? – спросил он, указывая на ее спортивные сумки, куда были сложены защитные наголенники и налобная повязка Руби. Я знала, что она спрятала пропотевшую форму в полиэтиленовый пакет, дабы сразу бросить в стирку. Ей было стыдно даже подумать, что мы можем счесть ее неидеальной.

– Всё в порядке, пойдем поедим, – отозвалась Руби, и мы втроем зашагали вслед за остальными.

К тому времени, как мы достигли основной части кампуса, мой желудок уже урчал в предвкушении бургера и хот-дога. Может быть, двух хот-догов. Холодало, поднялся ветер. Я накинула на голову капюшон, спасаясь от холода. Ветер шелестел осенней листвой, листья сыпались на нас, словно снег. В это время родителей первокурсников созвали на коктейль, они должны были встретиться с нами попозже, возле турклуба; моего отца особенно интересовала большая коллекция каноэ и байдарок.

Джон обнял Руби за плечи и поцеловал в макушку. Она с обожанием посмотрела на него снизу вверх. Одна ее рука была опущена вдоль бока; в ней болтались исцарапанные футбольные бутсы, связанные за шнурки.

Рядом со мной молча стоял Макс; оживление, проявленное им возле края футбольного поля, куда-то испарилось. Я заметила, как он украдкой поглядывает на Руби, когда не смотрит в землю прямо перед собой; плечи его были устало ссутулены.

– Ну что, ты был рад повидать своих родных? – спросила я, нарушив транс Макса. Он чуть заметно улыбнулся мне.

– Да. Моя сестра тоже здесь. Я не видел ее с тех пор, как она уехала в летний лагерь.

– Это круто, – продолжила я, подбираясь к основному своему вопросу. – Должно быть, хорошо, что ты здесь не один, а вместе с Джоном, ведь он тоже твоя родня, и всё такое…

Улыбка Макса исчезла. Прикусив губу, он коротко ответил:

– Конечно.

Именно тогда я осознала, что Макс относится к Руби не просто по-дружески. Он хотел бы сам обнимать ее за плечи, целовать, поздравляя с победой…

И это могло перерасти в большую проблему.

* * *

Лужайка перед турклубом была полна народа – студенты и их родители. Мы стояли полукругом: я, Халед, Руби и Джемма.

– Вероятно, оно и к лучшему, что мои родители не приехали. Сомневаюсь, что они одобрили бы мое увлечение выпивкой, – сказал Халед, похлопывая себя по животу и откупоривая уже четвертую банку пива. Громко рыгнув, он продолжил: – Не то чтобы они не видели этого раньше…

– Поверить не могу, что мои не приехали, – пробормотала Джемма. – Лететь не так уж далеко.

– Они не прилетели? – спросила Руби.

Джемма закатила глаза.

– Мама боится летать. – Она подняла свой телефон и покачала им туда-сюда у себя перед лицом. – Но весь день пишет мне, утверждая, будто душой она со мной. Спрашивает, где мы, чтобы представить это визуально.

– А где твой папа? – спросила я у Руби. – У меня еще не было случая познакомиться с ним.

Она покрутила крышку от бутылки с водой, которую держала в руках.

– Он не смог приехать. В последнюю минуту что-то стряслось.

– Это ужасно, – отозвалась я.

Руби лгала. Была у нее такая фишка: когда она врала, ее голос становился немного выше.

– По крайней мере, он пытался, – саркастически ответила Джемма, набирая ответ матери. Телефон в ее руке колыхался, угрожая в любую секунду вылететь из пальцев. Джемму переполняла энергия, заставляющая ее тело вибрировать и временами странно подергиваться. – Моя мать училась здесь, черт побери. И ведь именно из-за этого я здесь! Могла бы, по крайней мере, сесть на самолет и навестить меня…

Отец Руби все еще оставался для меня загадкой; единственное, что я о нем знала – это то, что он жил в Ганновере. Руби осталась без матери еще в раннем детстве, но это, похоже, ее не тревожило. Это просто было частью ее сущности, как едва заметная горбинка на носу.

– Что ж, может, это и к лучшему; мы можем просто провести этот день вместе и не беспокоиться о том, что скажут родители о наших комнатах и нашей любви к выпивке, – с вымученной улыбкой произнесла Руби.

– Верно, – подтвердила я, не желая давить на нее.

В наступившем неуютном молчании Халед слегка выпрямился, выпятил грудь и откашлялся, словно намереваясь привлечь наше внимание.

– Что такое? – спросила его Джемма, скептически прищурившись. – Почему у тебя такой странный вид?

– Я хочу сделать объявление, – сказал Халед и глотнул пива. Он нарочно затягивал момент, наслаждаясь созданным им же напряжением.

– Ладно, хватит уже тянуть кота за яйца, говори, в чем дело, – потребовала Джемма.

– Я решил, что это будет хорошей возможностью сообщить вам, поскольку нынче родительские выходные и все такое…

– Боже, Халед, говори уже, – сказала Руби.

– Ладно-ладно, – обиженно произнес тот. – Ребятам я уже сказал, – он кивнул на Джона и Макса, – и они только «за». Так что вы трое – последний молоток в крышке гроба. Или правильно сказать «гвоздь»?

– Что такое? – едва ли не рявкнула на него Джемма, так, что стоящие поблизости студенты и родители обернулись к ней.

– Хорошо-хорошо, – сказал Халед. – Мои родители купили мне дом.

– Что? – спросила Джемма; ее акцент сейчас был особенно хорошо слышен.

– Дом? – удивилась Руби.

Покупка дома – важный шаг. У Халеда действительно столько денег? Мои родители уж точно не смогли бы купить мне дом, особенно с учетом того, что студенты колледжа вполне могли учинить там разгром. Но я напомнила себе, что Халед – принц. Я постоянно об этом забывала.

– Знаете тот старый фиолетовый дом на Главной аллее? – спросил он. – И что его сейчас ремонтируют?