Макенна еще никогда не испытывал такого унижения. Гнев его обратился против Косуолда.

– Ты знал, что она порочна, когда предлагал мне сделку? Знал или нет?

Косуолд возмущенно ответил:

– Разумеется, нет. Я был уверен, что она невинна. Я знал, что вам нужна Финнис-Флэт. Ведь вы называли ее Долиной Макенны еще до того, как я предложил вам сделку, а я лишь хотел…

Он умолк на полуслове, едва не проболтавшись об обещании, которое ему пришлось дать Макенне, чтобы тот согласился на сделку.

Макенна также не желал, чтобы все узнали об условии их соглашения. Он оттащил Косуолда в сторонку, повернувшись к остальным спиной.

– Ты потребовал, чтобы я позволил тебе видеться с ней в любое время, когда ты того пожелаешь, хотя ты так и не объяснил, зачем тебе это нужно. Скажи, тебе она отдавалась? Ты хотел и дальше делить с ней ложе? Она была твоей любовницей? – С каждым словом он все больше и больше краснел.

Косуолд едва не забыл о золоте. Поведение Габриелы совершенно выбило его из колеи. Ему она больше не нужна, но он все еще хотел заполучить золото. Он отчаянно пытался найти выход из положения. Чтобы узнать тайну клада, ему нужна Габриела. Но если он отвезет ее к королю Иоанну, то потеряет ее навсегда. Если король будет в плохом расположении духа, то попросту казнит Габриелу, а если в хорошем, сделает ее своей наложницей, пока она не наскучит ему, а после пустит ее по рукам. Так или иначе, он, Косуолд, больше не увидит Габриелу.

Перси не переживал. Он предпочел бы взять Габриелу в жены, впрочем, как любовница она его тоже вполне устраивала. Его страсть не предполагала пышных церемоний. Если Габриелу предадут забвению, овладеть ею не составит труда. Он сможет видеть ее, когда захочет. Осталось лишь дождаться, пока Косуолд умоет руки.

Косуолд решил действовать быстро, пока Габриела не пришла в себя. Он опасался, что она обозлится и сбежит под защиту отца. Он не мог этого допустить.

– Я полагаю, не стоит терять время и везти женщину в Англию, чтобы там дожидаться короля Иоанна. Поскольку я говорю от его имени, я решу ее судьбу здесь и сейчас.

– Вы не посмеете ее убить! – вскричал Перси.

Исла прижала руку к груди.

– Почему она вас так заботит?! – воскликнула она. – Вы не можете желать ее после того, что узнали.

– Заставьте ее замолчать, Косуолд. Никто не желает ее слушать.

– Умолкни, – велел Косуолд, отмахнувшись от нее. – Перси прав, ты уже достаточно сказала.

– Я вполне серьезно, Косуолд, – продолжал Перси. – Вы не можете убить Габриелу.

Косуолд усмехнулся:

– Я не собираюсь ее убивать. Я хочу, чтобы она страдала до конца жизни, какой бы короткой та ни была.

После этого он обратился к Габриеле. Он подошел к ней, толпа расступилась, давая ему дорогу.

– Властью, данной мне королем, я предаю вас изгнанию.

Толпа удовлетворенно взревела. Кто-то аплодировал, кто-то выкрикивал:

– Она получила по заслугам!

Косуолд подождал, пока все успокоятся, затем продолжил:

– Вы понимаете, что это значит, Габриела? С этой минуты вы вне закона. У вас нет ни дома, ни страны, ни короля, ни титула. Верноподданные короля Иоанна более не будут ведать о вашем существовании. Вы суть ничто.

– А как же барон Джеффри? – спросил Перси. – Вы не подумали о том, что он сделает, когда узнает, что вы изгнали его дочь?

– Когда он узнает, будет уже поздно.

Перси изо всех сил старался не выказать своей радости. Габриела покинет эти стены, и он последует за ней. Когда Габриела удалится от аббатства на достаточное расстояние, он схватит ее. У него достаточно людей, чтобы устроить засаду и обезвредить ее охрану. Никто не узнает, что с ней стало, Перси сможет заточить ее в подземелье своего замка и держать там столько, сколько захочет.

У Косуолда были такие же намерения.

– Исла, ступай и передай моим слугам, чтобы готовились к отъезду, – велел он шепотом.

Она кивнула и поспешила исполнить поручение. Но, проходя мимо отвергнутой, чуть замедлила шаг и торжествующе улыбнулась ей так, чтобы никто, кроме Габриелы, не заметил.

Что заставило эту женщину врать? А монах? Какие цели преследовал он, подтвердив ее ложь?

У Бродика не было ответов на все эти вопросы. Он знал лишь одно: эти двое за десять минут разрушили жизнь Габриелы. Опозорили и обесчестили ее, украли у нее будущее, унизили ее отца. Нет никаких сомнений, что и барон Джеффри, и его дочь впадут в немилость к королю, ведь Габриела более не представляет для него никакой ценности. Бродик понимал, что велик шанс конфискации баронских земель – Иоанн прославился тем, что отнимал чужое добро, включая жен и дочерей, – а учитывая непредсказуемый нрав короля, барона Джеффри могли и казнить, дабы другим было неповадно.

А Габриела? Что станется с ней?

– Мы увидели англичан во всей их греховности, – сказал Кольм с отвращением.

– Габриела невинна, – сказал отец Гилрой. В глазах его стояли слезы. – Она добрая, – настаивал он. – Если бы вы только знали…

Монах вовремя умолк. Он едва не проболтался о том, что сделала Габриела, чтобы спасти Лайама. Она никогда не обесчестила бы доброго имени своей семьи.

– Что именно? – спросил Кольм.

– Если бы вы только знали ее, – быстро проговорил Гилрой. – Она не виновна в этих ужасных грехах.

Кольм повернулся к монаху:

– Это мы и так знаем.

– Да, знаем, – согласился Бродик.

– Знаете?

Бродик вздохнул:

– Знаем. Но сейчас это не играет роли. Посмотри на них. Они уже вынесли ей приговор.

– Да, верно. – Гилрой не находил себе места. Он посмотрел на Габриелу и прошептал: – Ужасная жизнь ожидает ее по возвращении в Англию. Ее передадут королю Иоанну. Он развратный человек, скажу я вам, а когда она ему наскучит… – Он не мог продолжать. Будущее Габриелы представлялось ему таким ужасным, что он не в силах был даже думать об этом.

– Женщина, которая обвинила ее… – начал Бродик.

– Исла, – ответил Гилрой. – Я слышал ее имя.

– Она лжет, – сказал Кольм.

Гилрой кивнул в знак согласия:

– Ей предстоит ответить перед Господом за свои прегрешения.

– Но как же монах? – спросил Бродик. – Почему он подтвердил ее слова?

– Не знаю.

– А монаха этого знаешь?

– Знаю. Он молод и предан служению. Я верю, что он честный человек. Не могу представить себе, что побудило его сказать, будто он видел Габриелу. Он ошибся, и я отыщу его, чтобы разузнать, что именно он видел.