Толкнув Урбена в бок, вымолвил на ходу шевалье, направившись к двери комнаты барона. Громкий стук стряхнул предрассветную дрему с д’Эстерне. Он вскочил и, растворив дверь, уставился на раннего гостя.

– Барон, нет времени объясняться. Мне нужны ваши плащ и шляпа.

Не пришедший в себя, после крепкого сна, дворянин, послушно вручил лейтенанту затребованные вещи.

– Жду вас внизу. Не мешкайте.

В коридоре шевалье ожидали Урбен и Тужо, проследовавшие вслед за ним в конюшню замка. Лавальер, замедлил шаг под сводами просторной конюшни, выискивая пегово жеребца, с некоторых пор принадлежавшего барону. Отыскав взглядом животное, он обратился к слугам.

– Господа, вам немедленно следует отправиться в дорогу. Запомните, дуэль состоится с восходом солнца, на поляне у старого колодца в лесу Ла Поэль. Это место хорошо мне знакомо, вокруг поляны возвышаются холмы. Учитывая гнусный нрав де Шиллу, в кустарнике, на холмах, может оказаться стрелок. Это старый трюк. Урбен, ты должен до начала схватки пробраться туда и не позволить помешать поединку.

Слуга мрачно кивнул, поправляя притороченную к поясу шпагу.

– Теперь ты Тужо…

****

Через три четверти часа, после того как Урбен и Тужо отправились в лес Ла Поэль, из ворот Труамбер выехали два всадника. Какое-то время, примерно пол лье, они мчали по дороге на Мелён. Поравнявшись с каменным крестом, одиноко торчащим на развилке, дворяне осадили коней, и, оглядевшись, свернули в молодую рощу. Преодолев несколько затерянных в густой листве неглубоких оврагов, они спустились в балку, укрытую утренним, пушистым туманом. Два сильных гнедых рысака, несли угрюмых, закутанных в плащи наездников, сквозь густой кустарник, оставляя след на высокой влажной траве.

В назначенное время, д’Эстерне и Лавальер, прибыли на лесную поляну, где их ожидал виконт де Шиллу с двумя секундантами, господами де Гризолем и де Плево. Привязав коней у сухого старого вяза, прибывшие дворяне вышли на средину поляны. Де Шиллу с ехидной улыбкой разглядывал барона, как будто и не собирался вовсе начинать дуэль. Он о чем-то шепнул своим товарищам и все трое громко расхохотались.

Д’Эстерне держался уверенно, не замечая игривого настроения противника. Сбросив плащ, шляпу и перевязь, оставшись в кожаном стеганом, плотно облегающим тело жилете, надетым поверх хлопковой рубахи тонкой выделки, с отложным воротом, барон энергично двигался, звеня шпорами, рассекая воздух острием шпаги, готовясь к бою под ироничными взглядами провинциальных аристократов. И если молодому д’Эстерне, не знакомому со здешними нравами, вполне небезосновательно, можно поставить в вину некоторую беззаботность, то умудренный опытом Лавальер, как матерый Порселен1, только прибыв на место, принялся вглядываться, вслушиваться, внюхиваться. Его глаза блуждали по зарослям кустарника, меж высоких деревьев, что покрыли склоны холмов, окружавших поляну.

Добравшись до Мелёна, Падре Локрэ, незамедлительно разыскал комиссара городской стражи господина де Клапардо. Высокий, статный с пышными усами Клапардо с благожелательной усмешкой встретил священника, прибывая в упоении от собственной значимости. Благоволя к капеллану, он излучал уверенность и спокойствие пока вновь, вторично за столь короткое время не услышал имя – д’Эстерне. Этот подозрительный незнакомец, неизвестно откуда появившийся в здешних тихих местах, наделал много шума, что не могло прийтись по вкусу капитану, поставленному следить за порядком в Мелёне и его окрестностях. Внимательно выслушав подозрения святого отца, донесшего о назначенной дуэли, он вскочил как ошпаренный. Ведь речь шла о жизни и чести одного из самых почтенных здешних вельмож, к тому же близкого друга и соратника принца крови, графа де Суассона.

Стоит отметить, что месье де Клапардо, при всей своей браваде, не ринулся бы на защиту де Шиллу, не будь он уверен в превосходстве виконта над глупым простаком д’Эстерне, который при всем своем простодушии, и очевидно полном отсутствии рассудка, поднялся против того, кто, несомненно, раздавит его, как никчемного червя. Не сомневаясь в полном преимуществе шателена Бланди-ле-Тур над наивным бароном, сумевшим вляпаться в столь пагубную для себя историю, Клапардо решил поддержать виконта, в борьбе с безнадежно слабым соперником. Как представитель власти, он решил нанести решающий удар, и как любил говаривать сам капитан, – «вбить последний гвоздь в крышку гроба, матерого врага». Всё это довольно быстро, как для безмозглого Клапардо, промелькнуло в его голове. Он, многозначительно сдвинув густые брови, не дослушав до конца капеллана, отдал приказ: вследствие чего, отряд из двенадцати кавалеристов, во главе с капитаном, в боевом порядке, выдвинулся из города, следуя за Локрэ, к месту дуэли.

Звон сбруи, лязг оружия и топот тяжелых коней, разнесся под сенью вековых деревьев леса Ла Поэль. Отряд уже приблизился к развилке, где одна из лесных дорог вела к заветной поляне, как всадник, быстрый словно молния, выскочил из чащи под самым носом солдат, и понесся прочь, в сторону замка Труамбер. Узнав в беглеце барона, на его пегом жеребце, Локрэ завопил, тыча пальцем в сторону опознанного дворянина.

– Держите его! Держите! Это д’Эстерне, он уходит, держите!

Прогремело несколько выстрелов. Клапардо и его солдаты, пришпорив коней, ринулись в погоню за ненавистным бароном.

****

Тем временем Урбен, как заправский охотник, бесшумно пробираясь по ложбине вдоль одного из холмов, заметил верзилу заряжающего длинный мушкет. Рядом с ним, сжимая в руках стальные «усы» сошки, стоял широкоплечий мужчина, в ком старый солдат узнал приспешника виконта де Шиллу, господина Карбоно, который сквозь листву, следил за происходящим на поляне, где собрались дуэлянты. Не проронив ни звука, Урбен достал из-за пояса два пистолета, вытер рукавом лоб, и, прильнув к земле, словно аспид, пополз в сторону неприятеля. Подобравшись на расстояние выстрела, он поднялся во весь рост и пальнул в незнакомца, а затем в Карбоно. Верный слуга де Шиллу, вскрикнув, с простреленной грудью упал в гущу куста. Вторая пуля угодила в плече Дюпону, отчего он выпустил мушкет и, выхватив шпагу, бросился на стрелка. Не стушевавшись, опытный Урбен, обнаживший клинок, умело отразил атаку раненного противника. Дюпон, замешкался. Жгучая боль и головокружение не оставляли ему шансов на победу. Рукав камзола пропитался кровью струящейся из раны, но он, призванный настойчивостью, теряя силы, всё же отважился на решающий штурм, растянувшись в глубоком туше. Но мастерство старого война не позволило ослабевшему наемнику добиться желаемого результата, он, отбив острие вражеского клинка, нанес смертельный удар кинжалом в горло. С хрипом и стоном Дюпон опустился на колени, ладонью прикрывая хлынувшую кровь.

Выстрелы в чаще привлекли внимание дворян расположившихся на поляне. Превосходство и самоуверенность, сиявшие на лице де Шиллу, как и его секундантов, сменили растерянность и волнение. Лейтенант с призрением вглядывался в их физиономии, не без привкуса удовольствия. Д’Эстерне, окинул взглядом присутствующих. Как человек проницательный, он тут же выстроил весьма достоверную цепочку событий, заставивших, так по-разному, отреагировать на пальбу, окружавших его господ. Барон подошел к Лавальеру, и как ни в чем не бывало, спросил: