– Прошу прощения, – хрипло из-за долгого молчания пробормотала я, – но это нормально, что у камней есть гла…

Договорить я не успела.

– На землю и не шевелись! – рявкнул Рэй сквозь раздавшийся со всех сторон громкий треск и сам дернул меня за руку, сдергивая из седла.

Эммирэй

Конечно, побратим почти сразу просек, к чему я подводил Соню. Я видел по его взгляду, что он совершенно не имеет понятия о всей закулисной кухне, которая касалась Проводниц и обрядов Подселения. Я и сам был с этим знаком лишь в общих чертах. Но понял самое основное: Соня лишь недавно прошла обряд подселения магической сущности из другого мира, а значит, та мана, что я ощущаю от нее сейчас, будет только возрастать и усиливаться. Судя по времени, она едва начала в ней проявляться. Ее будет больше! Так что плевать на причины того, зачем она стремится в Радвелат. В моих интересах, чтобы она туда двигалась как можно дольше. И, как обычно, Рунт был априори за все, что бы я ни затевал, пусть именно я затевал что-либо крайне редко. Да и сам он едва скрывал торжество от предвкушения, когда девушка еще преодолевала свои последние колебания. Но мы ведь оба уже знали, каков будет ее ответ. Никакого смысла отказываться от моего предложения, если она в своем уме, у Сони не было. Однако, когда имеешь дело с женщиной, ни в чем нельзя быть уверенным. И да, если бы она наотрез отказалась и от сделки, и даже от того, чтобы еще раз подпустить меня… нас даже за деньги, это не заставило бы бросить ее. Возможно, она не совсем понимала, но я и так дал ей слово перевести через Пустошь, причем не уговариваясь о цене, еще тогда у Дишки. А это значило, что поведу и плату не буду в праве стребовать, ибо об этом ничего не было озвучено. И не ради денег бы повел. Даже после отказа в близости бы повел. Как бы мучительно ни ощущалось столь близкое присутствие носительницы маны без доступа к ее телу, но перспектива лишиться даже этого была несоизмеримо болезненнее. К тому же время рядом – это всегда возможность очаровать и соблазнить. И может, мои навыки в обольщении поутратились за годы без использования, но вспомнить, каково это – обхаживать женщину в попытке уложить под себя при таком невыносимом желании сделать это труда не составит. Тем более Пустошь тут уже стала один раз мне союзницей. Нам. И зная это место, я был уверен, что поможет еще не раз.

Но Соня согласилась. На все. Не понимая еще на что. Не вслушавшись в саму формулировку. Сама зашла в западню. Она дала клятву быть со мной… с нами все время, пока не достигнет Радвелата, и отказалась от права сменить покровителя. Но ведь ничего не было произнесено ни о том, сколько продлится наш путь, ни о том, как она попадет в Радвелат. Море пешком не перейти, а о переправе речь не шла. Не говоря уже о том, что идти через Пустошь можно пару недель, а можно и месяц. А за это время точно закроется морской путь на острова до весны. А после… Кто знает, может, мне… да, именно мне на этот раз удастся настолько вскружить этой женщине голову, что она отложит то, чего бы там ни собиралась добиться в Радвелате, еще на год, два, пять… Или еще больше. И мне не придется маяться без маны, пока не достигнет своего расцвета Амитеш. Учитывая, отсутствие полной уверенности, что она та самая, что избавит меня наконец от мучений с проклятьем Лалинон. И тогда почему бы не приложить все усилия, чтобы оставить себе Соню насовсем и утереть нос наказавшей меня гордой наследной принцессе. Жить себе не тужить, не обделенным больше ничем. Тем более, зная Рунта, я могу быть уверен, что ему прискучат игры с ней еще до того, как мы пересечем Пустошь и замаячит любая смазливая новая девка. И тогда она будет только моей. Но даже если не так, и он не угомонится… что же, делить женщину мне случалось. Сейчас я еще зверски изголодался и вряд ли скоро загашу жрущее изнутри пламя, но так ему не все время же пылать. День за днем Соня будет рядом, лишь руку протяни и возьми, впитай желанные эманации. И мой голод уймется. Он, может, сойдет вообще на нет. Я больше не буду таким ошалевшим, как прошлой ночью. Месяц-другой, и останется лишь ленивое насыщение. Торжествующее предвкушение этого разлилось по телу как успокаивающее сиюминутную похоть зелье, и большую часть пути я ловил себя на том, что рот так и кривит в уже забытой за это время улыбке. Смотрел в спину Соне, впитывал исходящий от нее шлейф маны, вдыхал аромат и чувствовал себя как пусть еще и голодный зверь, но точно уверенный, что в конце пути его щедро накормят. Наверное, я такой был не один, иначе как объяснить то, что мы оба, и я, и Рунт, не почуяли вовремя опасности. Ведь Пустошь давно нас научила, что расслабиться тут можно, лишь отгородившись от всего магическим непроницаемым пологом. Поэтому когда мы обратили все же внимание на необычайную тишину и отсутствие хоть каких-либо признаков местной обычно кишащей вокруг живности, было уже поздно. Все, что оставалось, – перестроиться и ждать нападения, ведь в том, что оно будет, сомнений не было. Не бывает такой тишины и безжизненности в хороших местах. А Пустошь и так-то таким местом не назвать. Она изменчива, непредсказуема, коварна. Тут нет настоящих дорог, и нужно обладать гениальным чутьем на направление, как у Рунта, чтобы не блуждать, а идти в точно намеченное место. Но и он иногда терялся, потому что здесь можно совершенно не узнать мест, по которым проходил всего неделю назад. Вот и теперь, по дороге в Некку мы обнаружили странную равнину с огромными валунами на месте леса деревьев жятым, что был тут еще месяц назад. Достаточно было только мимолетного обмена взглядами с Рунтом, и он без слов повел нас именно в Некку. Во-первых, этот большой и довольно богатый людской форт располагался совсем не на прямом пути к побережью, а очень даже в сторону. Во-вторых, нас там все же вроде как ждали для избавления от непонятной напасти, с которой сами жители не могли справиться.

Поле это мне совершенно не нравилось, как и Рунту, судя по тому, как он на меня предупреждающе зыркнул над головой еще ничего не подозревающей Сони. Ей дорога явно давалась трудно, и вид у нее к концу дня был вымотанный и бледный. Мне это не понравилось. Ведь усталая женщина равно голодный мужчина. Два голодных и ненасытных мужчины. И если у Рунта был вариант кем-то перебиться в Некке, то у меня – нет. В моем седле ей наверняка ужасно неудобно, сколько ремни со стременами под ее рост ни подгоняй. Мое жесткое, широкое, и сама посадка не та. Нужно будет в Некке купить ей новое седло. Там есть один мастер. Я видел мельком у него одно, еще тогда подумал, что в этой глуши ему такое сроду не продать. Не седло, а натуральное роскошное кресло, с высокой опорой для спины и такой же высокой передней лукой, явно мягкое, из идеально выделанной кожи вхана и богато украшенное. Да, я хочу его для Сони…

Ришев идиот, отвлекшись на это, я пропустил начало неприятностей. Соня уставилась странно на один из камней и спросила о том, должны ли быть у них глаза. Но она еще и договорить не успела, как укрывающее монстров заклятье начало спадать. Камни, все одновременно, пошли трещинами с оглушительным грохотом, и из-под твердой корки полезли тролли. Мелкие, размером чуть больше моего Фалата, судя по всему, еще молодняк, но числом аж в двенадцать голов. И что хуже всего, где молодняк, там наверняка должны быть и родители. Думать о том, что прежде нам не случалось сталкиваться с тем, чтобы такие примитивные твари могли прикрываться подобным заклятьем, было некогда, как и о том, как это Соня смогла видеть сквозь него.