Командир корпуса прибыл в Майдешт внезапно, без всякого предупреждения. Говорили, что он – в Керманшахе, а точно где, никто не знал. Телефонист говорил казакам, что он подслушал чьи-то разговоры по телефону и что генерал Баратов к вечеру будет в Майдеште… Стало сразу интересно и весело. Из Керманшаха, штаба и тыла куча новостей. Вероятно, будет ужин с командиром корпуса…

После приезда генерала Баратова прошло не более двух часов, а у Гамалия все перевернулось вверх дном. Когда командир корпуса сказал, что Гамалий с сотней должен выступить вперед, на соединение с английскими войсками, сотник не моргнул глазом, но слева в боку что-то екнуло, и он почувствовав, как все его тело ожило, как он налился радостью. Отчеканивал:

– Слушаю, Ваше превосходительство. Так точно, Ваше превосходительство.

Утром двадцать шестого принесли и бумагу:

– № 515 командиру 1-й сотни 1-го Уманского полка сотнику Гамалию.

– Из Майдешта от командира корпуса. Послано 1916 года 26 апреля 8 час. 40 мин., карта 20 верст в дюйме.

– Приказываю Вам с сотней, с получением сего, выступить на Зейлан, Каркой, Корозан и далее на Зорбатию с задачей войти в связь с британской армией, действующей в Месопотамии. Мною предложено командующему этой армией генералу Лекку к 3–4 мая выслать и от себя разъезд в Зорбатию для встречи с вами. С ним Вам надлежит выяснить подробно состав, расположение и текущие задачи англичан, а также состав и расположение турок, действующих против них. Вам придется двигаться по Поштекуху, вали[37], которого заявил себя сторонником Англии и нашим. Но несмотря на последнее, Вам надлежит двигаться весьма осторожно и с большой осмотрительностью. Правее Вас на Мендели будет двигаться другой наш отряд. По установлении связи и выяснении обстановки у англичан возвращайтесь обратно в Керманшах. Если удастся дойти до Зорбатии, то подробное донесение пришлите через английские искровые станции. Генерал-лейтенант Баратов.

Генерального штаба капитан Каргаретелли.

На словах командир корпуса передал дополнительно:

– Если в Зорбатии не будет английского разъезда, то, разведав Зорбатию, идти по своему усмотрению, – судя по обстановке, – вернуться в Керманшах или Керинд, если же будет возможно, найти и соединиться с англичанами…

Гамалий был рад. Он был смел, осторожен и умен. Молодому казаку улыбалась судьба. Она давала ему возможность вытащить счастливый жребий, но здесь же угрожала и страшила смертью. Но Гамалий был рад. Он понимал, что может погибнуть и сам, и все казаки с ним, но чувствовал, что выиграет тяжелую игру. Он очень верил в свои силы и любил жизнь…

* * *

Выступили на рассвете двадцать седьмого.

Офицеров было пять, казаков сто семь, а лошадей сто двадцать пять. Казаки не знали, куда идут, и только в пути через два часа Гамалий рассказал, что за задачу поручил им генерал Баратов. Народ был молодой, любители приключений. Выслушали с интересом, и весь день шутили и мечтали – как будут угощать англичане, и как потом будут рассказывать своим. Понимали, что трудов и опасностей много. Но считали это неизбежным на войне. Привыкли. Ночевали в Талан-Деште, бивуаком. Далеко на горизонте широкими пятнами вспыхивали зарницы, а по черному, жуткому небу изломанными быстрыми движениями ползли огромные огненные змеи. В небе была беспрерывная пальба. Гроза обрушилась на деревушку с яростью, и раскаты грома сливались в одном трескучем непрерывном гаме…

При вспышках молний обнажались горы, холодные, безлесные, невиданные, страшные. Гигантским фейерверком вдруг освещалась угрюмые, причудливой формы скалы, или вдруг на мгновение зажигался бивуак, и тогда были видны мокрые полотнища низеньких палаток, понурые фигуры мокрых коней и согнутые силуэты в бурках бодрствующего караула. И когда освещался бивуак, вдруг к грохоту сил небесных и беспрерывной пальбе примешивались резкие бессмысленные звуки выстрелов с гор, выстрелов безвредных, но досадных. Разбойничье племя засело в горах и безнаказанно развлекалось…

Утром заболело два казака. Впереди были луры. Племя воинственное, вооруженное и жестокое. Гамалий выстроил сотню и объявил:

– Болеть нельзя, кто слаб телом или духом – свободен. Может уходить обратно в полк.

Три казака пожелали возвратиться и были отправлены в полк. Далее дорога лежала на Чехардоль, через Палангерт, Бенык и Мешенай. Луры были за перевалом. Когда прошли Палангерт, наткнулись на кочевников – племя Хана Сам-Сама. До Чехардоля шли с проводниками. Заблудиться в горах при двадцативерстной карте очень легко, а тут встретили целую семью луров. Они и указывали дорогу, тем более что сами отправлялись в Чехардоль. Луры не обнаружили никакого страха; муж улыбался, показывая свои крепкие зубы; он потеплее прикрыл какими-то тряпками едущую на осле с закрытым лицом жену свою. Двое ребятишек сидели на другом осле, а сам хозяин шел пешком, подгоняя палкой медленно идущих в гору ослов. Когда ослы останавливались, он колотил их палкой, а когда и удары не действовали, вытаскивал из-за широкого пояса-шарфа шило и колол им несчастное тело животных. Острая боль заставляла ослов делать еще несколько шагов вперед.

В Чехардоль прибыли вечером, часов в семь; во время ночного бивуака у одного из караулов произошла перестрелка с лурами. Чехардольский перевал очень крутой. Он спускается к турецкой границе еле проходимыми тропами так, что коней по одному, один за другим, пришлось вести на поводу, причем как до Чехардоля и Дебалы, так и после. Несколько раз пришлось брать крутые подъемы и спускаться ущельями, мало проходимыми дебрями. Срывались в пропасти кони, падали от солнечных ударов, томились жаждой, но надежда достичь намеченной цели поддерживала силы. Иногда с гор с грохотом сыпались камни. То – вдогонку проходящим луры посылали подарки. Очень долго не было воды. Люди страдали, кони изнемогали. Проводник лур из Чехардоля все уверял, что вода скоро будет, но воды не было, и это стало казаться подозрительным. Лур сделал попытку удрать, но был пойман и только вследствие угрозы быть повешенным указал воду невдалеке от дороги. Под угрозой он стал и более откровенным. Признался, что имел приказ завести русских в такие дебри, где нет воды и откуда без проводника выбраться трудно.

* * *

Было второе мая. По карте выходило, что направление верное, скоро Амир-Абад и Зорбатия, а там должны быть англичаие; а если их там нет, то придется идти на восток, в Амле, место кочевки вали Поштекуха, место страшное, ибо там были тысячи вооруженных всадников. Преодолеть территорию воинственных луров это значило бы выполнить задачу. Ясно было, что силой здесь ничего нельзя сделать; разведка показала, что владетельный вождь имеет при своей особе не менее двух с половиной тысяч вооруженных всадников. Нужна была ловкость, находчивость, хитрость.

Гамалий, бронзовый от загара, с потресканными губами, весь в пыли, задумчиво ехал впереди отряда. Как быть? Что делать, если луры не пропустят к англичанам? Симптомы были скверные. В Луристане к отряду относились явно враждебно. Чем ближе к Амир-Абаду, тем хуже. На ночевках с казаков брали непомерные деньги, за все, даже за воду. Луры держались вызывающе и явно провоцировали казаков. Гамалий приказал быть сугубо осторожными и, – Боже упаси, не стрелять! К физическим мучениям присоединились горькие думы… Мысли Гамалия были прерваны возгласом казака вестового.