Ждать признания от Бритого было рано. Его следовало помариновать в СИЗО хотя бы двое суток и только тогда предъявлять ему Зубову в качестве аргумента. А что, если Зубова в курсе дел Головы? Предположение сомнительное, но это лучше, чем сидеть сложа руки и ждать, пока у Бритого изменится настроение. И Гуров отправился к Зубовой. Дома он ее не застал, но, вместо того чтобы уехать, обосновался возле ворот охраняемого дома и принялся терпеливо ждать. Зубова объявилась к девяти вечера. Такси остановилось возле ворот, Анастасия выпорхнула из салона, сияя ослепительной улыбкой. Как и в день знакомства, выглядела она на все сто. Дорогой костюм нежно-бежевого цвета подчеркивал идеальную фигуру, распущенные волосы каскадом ниспадали до талии, туфли на высоком каблуке прибавляли сантиметров десять и без того длинным ногам. Увидев Гурова, она нахмурилась и с вызовом спросила:

– Что вы здесь делаете?

– Жду вас, – спокойно ответил Лев. – Не хотите побеседовать?

– Я устала. И я вам ничего не должна. Оставьте меня в покое!

– Не могу. Есть тема, которую нужно обсудить.

– Мой любовник уехал, больше я с ним не встречаюсь, связь не поддерживаю. Обсуждать нечего, – отрезала Зубова и дала знак охраннику, чтобы тот открывал калитку. – Всего хорошего!

– Интересная у вас жизнь, Анастасия Павловна, – растягивая слова, начал Гуров. – Один любовник уехал, второй в следственном изоляторе чалится, а приехали вы, наверное, от третьего?

Охранник, успевший распахнуть калитку перед очаровательной квартиросъемщицей, разинул рот от удивления. Зубова застыла на месте, через дорогой кардиган Гурову было видно, как напряглась ее спина. Он решил закрепить эффект.

– Или у вас всего один любовник? Тот, что сейчас в СИЗО? Не от него ли возвращаетесь? Ах да, вас же к нему не пустят. – В голосе его проскользнула нотка сочувствия. – Жаль, очень жаль, но правила для всех одинаковые. Вы ведь ему не жена. И даже не любовница, пока не признаетесь в обратном.

Зубова вернулась, вплотную подошла к Гурову и, глядя ему в глаза, прошипела:

– Вы – мерзкий манипулятор, сплетник и лжец! Я не стану с вами разговаривать, не стану встречаться и уж тем более – сотрудничать. Хотите беседы? Отлично! Вызывайте повесткой. И позаботьтесь о том, чтобы причина была достаточно веской, в противном случае мой адвокат позаботится о том, чтобы вы не отделались простым административным взысканием.

– Ваш адвокат случайно не господин Хитиков? Было бы любопытно пообщаться с ним вновь, – заметил Лев. – Когда я навещал босса вашего любовника, не Камова, разумеется, а Дмитрия Шипова, вашего реального любовника, беседа проходила в присутствии адвоката Хитикова. Он не упоминал о том, что представляет интересы Шипова или его любовницы, но чем черт не шутит? Впрочем, Шипова он представлять не может, ведь тогда бы налицо был конфликт интересов. Как, скажите на милость, защищать одного клиента, когда твой второй клиент является угрозой для первого?

Губы Зубовой вытянулись в тонкую полоску, она стиснула кулаки и, с силой ударив Гурова в грудь, процедила сквозь зубы:

– Отвали от меня! Проваливай, слышишь?

– Так вы не знали об этом? – Гуров сделал вид, что удивлен. – Вам никто не сообщил о том, что ваш любовник попал в переделку? Сожалею, что принес дурную весть. Я был уверен, что его босс, господин Воскобойников, который, кстати, является виновником ареста Дмитрия Шипова, успел дать распоряжение насчет вас.

– Какое еще распоряжение? – машинально переспросила Зубова.

– Теперь вы для него досадная помеха, не более. Вы знаете то, чего не должен знать следователь, а это явная угроза спокойствию Воскобойникова. Если ваш приятель Шипов не выйдет на волю достаточно быстро, вашей жизни грозит опасность. И это не пустые угрозы.

– Не приближайтесь ко мне без ордера на арест! – повторила Зубова и побежала к подъезду.

Видимо, она думала, что Гуров станет ее преследовать, и спешила оказаться в безопасности за закрытыми дверями, но полковник делать этого не стал. Он подождал, пока за ней захлопнется дверь, после чего сел в машину и уехал.

По дороге набрал номер жены, сообщил ей о том, что вернется поздно, а, быть может, и вообще не приедет. Мария давно привыкла к тому, что муж задерживается на работе за полночь, но все равно всякий раз настроение у нее от этого портилось. Она попросила мужа быть осторожнее и положила трубку. Гуров подавил виноватый вздох. Всякий раз, когда обстоятельства дела заставляли его работать по ночам, он ощущал вину перед женой. «Может, плюнуть на все и уволиться? – в сотый раз подумал он. И в сотый раз отказался от этой идеи. – Нет, это не поможет мне сделать ее счастливее. Уже пробовал, не помогло. Так что подбери сопли, полковник Гуров, отправляйся в контору адвоката и раскрой это дело. Вот тогда у тебя будет время и на жену, и на то, чтобы делать ее счастливой».

К зданию, где располагалась адвокатская контора Камова, Лев подъехал за час до полуночи. Окна соседних домов еще светились: любители полуночных развлечений в виде просмотра телепередач и чтения художественной литературы задернули шторы и предавались любимым занятиям. В офисном здании светилось лишь одно окно. По слабой интенсивности света Гуров догадался, что освещенное помещение не что иное, как лестничный пролет. Дверь офиса выходила непосредственно на улицу, он достал ключи, отомкнул замок и прошел внутрь. Разрешение на осмотр офиса Камова Гуров получил сразу после того, как друг Камова, Алексей Гликберг, опознал тело. Тогда же он отправил в офис одного из оперов. Тот озаботился изготовлением дубликата ключа, осмотрел помещение и предоставил отчет. Ничего значимого опер не нашел, но положение Гурова было настолько отчаянным, что он цеплялся за любую возможность. Не добившись результата от посещения Зубовой, Лев решил осмотреть офис лично, вдруг при первом осмотре что-то упустили?

Миновав приемную, он подошел к двери, на которой висела табличка с фамилией погибшего адвоката. Толкнул дверь, она оказалась незапертой. В кабинете стояли стол, кожаное кресло, два стула для посетителей и закрытый шкаф для хранения бумаг. Стена над креслом владельца кабинета изобиловала рамками, в которые были вставлены всевозможные дипломы, грамоты и другие награды, полученные адвокатской конторой Камова и его партнеров.

Гуров уселся в кресло, выдвинул верхний ящик. Там лежали канцелярские принадлежности: канцелярские скрепки, клей, ручки и карандаши. Второй ящик содержал стопки бланков на все случаи жизни. Третий был пуст. Ни в столе, ни сверху ни одного черновика, ни одной личной записи.

– Интересно, как ты вел дела, неужели все держал в голове? – вслух размышлял Гуров. – Быть может, ты из числа тех педантов, что даже черновые записи держат в личном деле клиента? Стоит проверить.

Он открыл дверцы шкафа для бумаг. Три ряда архивных папок с наклеенными корешками. Папки расставлены по датам. Лев достал ту, которая была датирована текущим годом и месяцем. Она оказалась практически пуста – тощая папка с одним-единственным делом. Фамилия клиента была Гурову знакома. Эти данные привез оперативник, осматривавший помещение до него. Лев убрал папку на место, взял следующую. Просмотрел записи. Два клиента за месяц, негусто. В остальных папках было то же самое, но он решил, что не уйдет из кабинета, пока не осмотрит их все до единой. Чтобы было удобнее, перенес папки на стол, снова уселся в кресло и начал осмотр.