Если Буцефол не связан с заговорщиками, незачем дальше терять время на беседу.

— У меня создалось впечатление, что всем руководите вы, — сказал патриций.

Фулгрим пожал плечами:

— Похоже, мы оба совершили одну и ту же ошибку.

Толстяк в очевидном смятении уставился на него. Фениксиец встретил взгляд аристократа:

— Не сомневайтесь, я способен устроить все, о чем говорил, и даже больше. И если вы попытаетесь вмешаться в переговоры о Согласии, я сожгу дотла все, что создано вами.

Буцефол облизнул губы:

— А если мы воздержимся?

Отступив на шаг, примарх радостно улыбнулся:

— Тогда мы станем друзьями, патриций. И, как полагается другу, я сделаю все от меня зависящее, чтобы о вас хорошо позаботились. Но решайте быстрее: до церемонии приведения к Согласию всего месяц. Так или иначе, к тому моменту я устраню каждую проблему.

— Небольшой срок.

— Да. Но мы все должны уложиться в него.

«Огненная птица» высоко взмыла над Халкидоном, оставив берег за кормой. Фулгрим, сидя в кресле, водил по блестящей поверхности клинка ветошью, смоченной в ароматических маслах. Они должны были замаскировать запах крови, въедавшийся в металл. Старинная народная мудрость Кемоса.

— Досадно, — наконец сказал примарх.

Абдемон взглянул на него. Фениксиец молчал с тех пор, как они покинули береговую твердыню Буцефола. Понимая причины неразговорчивости Фулгрима, лорд-командующий не задавал вопросов.

— Что именно, мой господин?

Не поднимая глаз, примарх ответил:

— Я надеялся, что виновник — он. То, как патриций выступал на собрании, его приглашение, предупреждение Коринфа… Все складывалось просто… идеально.

— Слишком идеально.

— Так не бывает.

— Тогда, возможно, он все-таки виновен?

Фениксиец посмотрел на воина:

— Я бы понял. Нет, к этому преступлению Буцефол непричастен. — Подняв меч, Фулгрим изучил его в поисках изъянов. — Ты читал свежие отчеты итераторов?

За минувшую неделю люди Голконды заглянули в каждый уголок планеты, собирая информацию и показывая себя визасцам.

Абдемон кивнул: он ознакомился со всеми рапортами, пока примарх любовался морским пейзажем.

— Ситуация становится неуправляемой. Согласно новым докладам, в западных анклавах каждую неделю вспыхивают бунты. Патриции теряют власть над феодами и требуют от правительства направить туда войска, но при этом собирают личные армии — якобы для защиты собственных вотчин.

— Просто, но разумно, — фыркнул примарх. — Что по цифрам?

— На данный момент у Пандиона более чем достаточно бойцов. Но, учитывая состояние казны и недовольство в частях, вскоре положение может измениться.

— Солдаты еще верны ему?

Лорд-командующий пожал плечами. Он несколько дней посещал столичные казармы вместе с Фрейзером и его заместителями. Увиденное не впечатлило легионера, а Геродот потом весьма красноречиво описал недостатки губернаторских войск.

— Верны, насколько это возможно в подобных условиях. Меня больше беспокоят их командиры. За последние десять лет численность кадровых офицеров резко сократилась. Оставшиеся, к счастью, занимают должности на самом верху, но большинство их подчиненных — аристократы, которые купили патенты. Они в первую очередь верны своим семействам и только во вторую — Пандиону. За ними надо присматривать.

— Предполагаю, Пайк уже занимается этим. — Установив меч острием в пол, Фулгрим оперся плечом о гарду. — Как идут исследования Фабия? Я не разговаривал с ним после происшествия в столице.

— Он уполз в центр паутины.

Со дня покушения на жизнь Фениксийца медик не выходил из полевого апотекариума. Абдемон заглядывал туда только однажды, и этого ему хватило с избытком.

Примарх строго посмотрел на воина:

— Недостойные слова, лорд-командующий.

— Недостойные, но правдивые. — Космодесантник нахмурился. — Фабий собрал больше двенадцати тысяч генетических образцов у людей из всех слоев общества. Если он что-то и отыскал, то не говорит об этом. Аристократы непрерывно подают жалобы. — Абдемон своими глазами видел груду официальных писем. — Ручные псы Голконды сорвали как минимум три покушения на апотекария.

— Что, всего три? — Фулгрим махнул рукой, предупреждая ответ воина. — Да, да, несмешная шутка. Фабий знает об этих попытках?

— Он попросил передать ему трупы ассасинов.

Фениксиец потер переносицу жестом, который показался легионеру поразительно человечным.

— И как госпожа Пайк отнеслась к столь малоприятному ходатайству?

— Ответила, что состояние тел не позволяет передать их кому-либо.

Абдемон вспомнил, что посланница ухмыльнулась, говоря это. Голконда была гораздо безжалостнее, чем казалась с виду. Лорд-командующий счел, что причиной тому старинная жестокость европейцев, их инстинктивное чувство собственного превосходства, особенно ярко выраженное у представителей древних благородных семейств.

— Главный итератор — неповторимо импозантная женщина, — улыбнулся примарх.

— Устрашающая, я бы сказал, — рассмеялся легионер.

— Абдемон, мы — Дети Императора. Нас не запугаешь. — Фулгрим посмотрел на мозаичные картины, украшавшие переборки отсека, и его лицо смягчилось. Воин проследил за взглядом повелителя.

— Очищение Антарктиды, — сказал он.

Из той операции Абдемону в основном запомнилась белизна. Все вокруг было белым, даже его доспехи. Там царил холод, шумел ветер и свистели болтерные снаряды, уносящиеся в пустоту.

— Тяжелая кампания? — почти мечтательно спросил Фениксиец.

Лорд-командующий помедлил, не зная, как лучше ответить.

— Я бы сказал иначе… Долгая, порой напряженная. Сенсоры то и дело сбоили на морозе.

— Хотел бы я… — Фулгрим осекся.

Космодесантник подождал, но продолжения не последовало. Он исподволь посмотрел на примарха, соображая, нужно ли ему взять слово. Уже не в первый раз Фениксиец с тоской рассуждал при Абдемоне об упущенных возможностях. Казалось, Фулгрим винит себя за то, что не участвовал в тех сражениях, не вел сынов на войну. Словно одним своим присутствием сын Императора мог предотвратить потери III легиона или постигшую его катастрофу.

Впрочем, некая доля истины в таких рассуждениях имелась. Дети Императора остро ощущали отсутствие примарха, хотя никто из них тогда не понимал, что именно из этого следует. Но теперь Фулгрим был с ними, а прошлое… осталось в прошлом.

— Что? — переспросил Фениксиец.

Моргнув, Абдемон вдруг понял, что заговорил вслух. На миг воин оцепенел, но тут же пришел в себя и откашлялся: