На сей раз угукать я не стала. Может, шаг и логический, но кто сказал, что я веду себя логично?

Матиас словно и не заметил, что я не ответила.

— Ну ладно, Скайлер, не хотел говорить, но ты и сама знаешь, что сейчас тебе небезопасно оставаться одной.

Любопытно! Я покосилась на него.

— Ей-богу, Скайлер, где-то рядом разгуливает убийца, и, возможно, он наметил тебя следующей жертвой.

А вот это уже нечестно — сыграть на моем страхе. С другой стороны, надо отдать должное Матиасу, — стимул отличный.

Черт возьми, разве не страх стал одной из причин, по которым женщины изначально съехались с мужчинами? Я имею в виду — в доисторические времена, когда задачей мужчины было отгонять диких зверей от входа в пещеру.

Однако лично я вместе с мужчиной жила давным-давно — когда была замужем за Эдом, и, будь у меня выбор, предпочла бы ему пару-тройку диких зверей. Уж наверное, клыкастая зверушка посимпатичнее, чем бабник, грубиян и ведущий шоу эрудитов в одном лице.

Матиас совсем не такой. Я снова посмотрела на него. На его сильные руки, широкие плечи, седые виски. И подумала: я очень люблю этого человека. Он нежный, добрый и творит чудеса на кухне. Он великолепен в постели, обладает отменным чувством юмора, и мне очень нравится его запах.

И при всем том я не уверена, что мечтаю жить с ним под одной крышей.

Ведь я наконец-то устроила свою жизнь так, как хотела. Добилась несомненных успехов в работе, накопила достаточно денег, чтобы не морщиться всякий раз, получая счет, и мне нравится уходить и приходить, ни перед кем не отчитываясь. Обстановка в моем доме — мешанина стилей и эпох, от современной мебели до антиквариата, купленного по случаю в комиссионных лавках. На стенах соседствуют дешевые акварели и оригинальные эстампы. На полу — разношерстные ковры, по большей части цвета колы — чтобы не бросались в глаза пятна от любимого напитка. И вся эта всячина — моя. Все это я с любовью подбирала в соответствии со своим вкусом. Более того, меня вполне устраивает такая жизнь. Мне хорошо. А как говорит моя мама, зачем чинить то, что не сломано? Иными словами, от добра добра не ищут.

Но Матиас, видимо, считал, что моя жизнь нуждается в починке.

— Скайлер, ты меня не слушаешь. На свободе разгуливает убийца, который, возможно, охотится за тобой. Если и этой причины недостаточно, тогда я не знаю…

Он был прав. И вдобавок иметь под боком теплого мужчину всю ночь — это чудесно. Должна признаться, этого плюса семейной жизни мне очень не хватало.

И кстати, о ночи…

— Ты прав, мне лучше не оставаться одной. Пока этот мерзавец на свободе.

Матиас бросил на меня подозрительный взгляд. Думаю, он считал, что я так быстро не сдамся.

— Пожалуй, исключительно в интересах безопасности, тебе стоит остаться на ночь, — продолжала я.

В уголках его губ рождалась робкая улыбка.

— Исключительно в интересах безопасности? — повторил он.

Я кивнула.

— Стало быть, мне следует провести ночь на диване в твоей гостиной? Чтобы, если кто-нибудь вломится в дом, поймать злодея, едва он переступит порог? Или, упаси боже, влезет в окно?

Улыбка Матиаса становилась все шире. Я тоже улыбнулась:

— На мой взгляд, это уж слишком.

Подъехав к дому, мы сидели и улыбались друг другу, как два идиота. Наконец Матиас вылез из машины, обошел вокруг, чтобы открыть для меня дверцу, а затем обнял за плечи, и мы поднялись на крыльцо.

Это так приятно — чувствовать на плече его руку.

Оказалось, не только приятно, но и полезно.

Я достала ключ, чтобы отпереть дверь, — и тут увидела это. И у меня подкосились ноги.

Прямо над замком кто-то вырезал небольшое сердечко.

Кто бы ни вырезал сердечко на моей двери, он позаботился, чтобы я непременно его заметила. Что я и сделала. После чего жалобно вскрикнула и покачнулась, словно из-под меня вынули ноги.

Матиас подхватил меня.

— Скайлер?

Тут и он заметил сердечко.

— Что за черт… — Он стал лихорадочно озираться по сторонам, будто и впрямь ожидал увидеть нашего резчика по дереву, оставшегося, дабы поглядеть, как мы восхищаемся его творчеством. К счастью, озираясь по сторонам, Матиас не выпустил меня из рук. Ноги мои по-прежнему отчаянно тряслись, и я сомневалась, что устою без поддержки.

— Это что, шутка?

Проглотив ком в горле, я посмотрела на зловещую эмблему:

— Что-то мне не смешно.

От потрясения мне отказали не только ноги, но и мозги. Я снова попыталась вставить ключ в замок, но Матиас схватил меня за руку:

— Нет!

Я подняла на него взгляд.

— Скай, думаю, нам не стоит ни до чего дотрагиваться… И вряд ли стоит заходить внутрь. По крайней мере до прибытия полиции.

— Неужели, по-твоему, тот, кто это сделал, где-то рядом?

В длинные узкие окна по обе стороны от входной двери сквозь полупрозрачные занавески мало что разглядишь. Я уже хотела подойти к окну поближе, но вовремя остановилась. Так, минутку. Что это я делаю? Я ведь вовсе не хочу видеть, как кто-то там ходит. И совсем не хочу видеть того, кто, возможно, стоит по другую сторону занавесок и смотрит в окно на меня.

Я отшатнулась, пытаясь унять дрожь. Ну и ну! Выходит, теперь я боюсь заходить не только в чужие дома, но и в свой собственный!

А еще я боялась отпускать туда Матиаса и настояла, чтобы мы вдвоем отправились звонить в полицию из телефона-автомата в супермаркете, что в трех кварталах от моего дома. Матиас предлагал воспользоваться телефоном кого-нибудь из соседей, но, слава богу, уступил мне.

Матиас не знаком с моими соседями. Почти все они в летах, почти все — милые люди, и почти у всех куда больше свободного времени, чем у меня. Пару недель назад я заскочила к даме, что живет напротив, чтобы отнести письмо, доставленное мне по ошибке, — и вернулась домой только к полуночи. Правда, уходя от старушки, я была в курсе всех событий, случившихся в здешних краях аж с 1952 года.

Но помимо болтливости соседей у меня была еще одна причина, чтобы воспользоваться услугами телефона подальше от дома. Если призрачный резчик все еще торчит в моем жилище, я хотела дать ему побольше времени, чтобы он убрался к чертям до нашего возвращения. Понимаю, что найдутся люди, которые назовут это трусостью. И у меня готов для них ответ. Вот он: о'кей, значит, я трусиха. Давайте говорить прямо — конечно, мне не терпелось выяснить личность загадочного резчика, но еще больше хотелось жить.

Итак, я вызвала полицию по телефону, установленному у входа в супермаркет, и Матиас отвез нас обратно. Он подъехал к дому, выключил зажигание, после чего мы остались сидеть в машине, усиленно делая вид, будто каждый день вызываем стражей порядка, дабы те проверили, нет ли у меня в доме убийц. Мы вдруг принялись обсуждать телешоу и прочитанные книги и завели дискуссию, так ли хорош последний "Крепкий орешек", как первый. Что угодно, лишь бы не думать о мерзком сердечке, вырезанном на двери.