голос, растворенный печалью и любовью; то — рыдающая мать, отвергающая своих недостойных детей, но еще не без надежды для них; им вслед звучит нота материнской любви, без слова зовущей их опять на лоно матернее — не опомнятся ли несчастные, не тронет ли их скорбь матери, не оглянутся ли они на свое положение и не познают ли весь ужас его? [2, Кн. 1, с. 3]

* * *

Кроме земного отечества, у нас есть еще Отечество Небесное. К нему принадлежат люди без различия народностей, потому что все люди одинаково дети Отца Небесного и братья между собою. Это Отечество наше есть Церковь, которой мы — одинаково члены, и в которой дети Отца Небесного, действительно, составляют одну семью. [2, кн. 2, с. 190]

* * *

По прочтении Символа протодиакон громогласно прочел: «Сия Вера Православная, сия Вера Отеческая, сия Вера вселенную утверди!». То — твердый голос Церкви, провозглашающей свои правила; нет в нем мягких нот, нежных звуков; нет надежды врагам Церкви на слабость ее, малодушные уступки и сделки; веяние Духа Божия, сказавшего: «Врата адова не одолеют ей!», слышится и ощущается во время того пения. [2, кн. 1, с. 2]

О вере Православной

Только в Православии — полная, безупречная истина Христова. [2, кн. 2, с. 100]

* * *

Вера Христова не любовь только, но и истина, — и даже прежде истина, потом любовь. [1, с. 132]

* * *

Все наши внутренние враги Православия живут только порицанием Православия — его будто бы бессилия, несовременности и так далее. [7, с. 259]

* * *

Минута, единственная в году, когда Церковь, как Богоучрежденное общество, торжественно повторяет свои Правила, положенные в основу общества, свой Символ, и торжественно же заявляет, что все, кто не хотят держаться этих правил, отвергаются ею, как не ее члены, а чужие ей, прежде ее слова сами собою уже отлучившиеся от общения с нею. Было время, когда Церковь Божия скрывалась в тиши катакомб и уединенных мест, и тогда у нее было то же знамя, что ныне, и тогда сначала ставших под это знамя, но потом изменивших ему, она отлучала от себя — но тогда это совершалось так же тихо и таинственно, как таинственно было существование Церкви; а теперь это совершается вслух всего мира, так как знамя Веры водружено на вид всей вселенной. Не торжество ли это Православной Веры? [2, кн. 1, с. 1–2]

* * *

Православный христианин есть сын истинной Христианской Церкви, в которой все члены живут общей жизнью и способствуют — каждый в своей сфере — общему развитию. [7, с. 271]

* * *

Где догмат — там нам нельзя ни на йоту уступать или мирволить ни протестантам, ни католикам. [2, кн. 2, с. 17]

О Таинствах

Становится понятным, что и самое воплощение Сына Божия повелевало всем людям сплотиться воедино.

Особенно это становится явным чрез размышление о Таинстве Евхаристии. Устанавливая это Таинство, Господь научает всех нас соединяться любовью в одну семью, прежде чем приступать к сему таинственному Брашну. Через него мы приобщаемся к роду сынов Божиих, перестаем быть просто сынами Адама. Этого не могут сделать никакие человеческие усилия или заслуги, воистину только через участие в этой таинственной Трапезе мы соделываемся чадами Божиими. Подобно тому, как сосцы матери питают младенцев, подобно тому, как воды земли питают людей, так Плоть и Кровь Господа Иисуса Христа питают наш дух, и чрез это мы возрастаем в Единое Тело Христово. [15]

* * *

Во время совершения самого Таинства хиротонии чувства, кажется, без воли человека, одолевают его; глаза делаются влажными, душа смущается, все существо под влиянием десниц восьми иерархов, как было сегодня, чувствует претворение. Встаешь совершенно иным, чем опускаешься на колена пред Престолом — невольно должно сознаться в этом. [2, кн. 1, с. 236]

* * *

Если без должного рассуждения принимать самую полезную снедь, то она будет уязвлять наше чрево, и мы не только не получим для себя никакой пользы, но, напротив, нанесем себе большой вред. Вполне понятно, что то же самое надо сказать и об этой таинственной и страшной Трапезе.

По слову святого апостола Павла, да искушает же человек себе, и тако от хлеба да яст и от чаши да пиет. Ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не разсуждая Тела Господня (1 Кор. 11, 28–29). От недостойного причащения Плоти и Крови Христовой обретаем мы себе великую пагубу. [15]

* * *

Наше собственное тело — предмет объективной реальности. Наш дух — реальная субстанция. Чтобы питать этот реальный организм, употребляют реальную пищу. Ибо сколько бы мы ни писали и ни читали названий различных яств, ни вызывали бы их образов в нашем воображении, насытить голодное и жаждущее тело мы не сможем. Никакой символики недостаточно для удовлетворения голода и жажды. Точно так же, для такой реальной сущности, как наш дух, совершенно необходимо реальное Брашно — Тело Христово. И мы, вкушая от того, что истинно есть Брашно и истинно есть Питие, соделываемся не просто семенем Адамовым, но истинными сынами Отца Небесного. [15]

О спасении

Католики дают цену добрым делам пред Богом. Но разве добрые дела как некое сокровище человек понесет на плечах за гроб? Нет, он не понесет ничего, кроме собственной души. Наги все предстанем пред Господом. Что это значит? А вот что. Я трудился в Японии, хоть и плохо, все же трудился, 35 лет; умри сегодня — что будет явлено завтра на Суде Божием? Явлено будет, нажил ли я смирение или гордость; если последнее, то Япония, значит, не только не послужила мне самому во спасение, но, напротив, погубила меня. Иуда был апостол и спас, вероятно, многих, но это послужило ему к тягчайшему осуждению, когда он предстал пред Судом Божиим своею нагою душою, такою, как она значится в Евангелии. [1, с. 111]

* * *

Мне сказано: «не суди чужому рабу — сам он стоит пред Господом» — и я, поэтому, предоставляю суд о том, спасутся ли протестанты, католики и прочии, Богу, не дерзая сам и коснуться сего моею мыслью и словом. Одно могу сказать, что протестантство в большой опасности. Мы стоим на прямой и верной дороге к небу, а протестант пробирается трущобами и всякими окольными путями; разумеется, что ему заблудиться и запутаться в