— Мой дорогой Холмс, — вмешался я, — вы приехали сюда, чтобы отдохнуть!

— Да-да, Уотсон, — нетерпеливо откликнулся мой друг, — но ничего не случится оттого, что мы узнаем какие-то детали. Ну-с, Грегсон?

— Да ведь мне известно лишь то, что было написано в телеграмме от полиции графства. Полковника Джослина Дэлси, гостившего у сэра Реджинальда Лавингтона, зарезали в банкетном зале. Дворецкий нашел его около половины одиннадцатого утра. Полковник только что умер — кровь еще продолжала течь.

Холмс положил на стол книгу, которую до того держал в руках.

— Что это? Самоубийство? Убийство? — спросил он.

— Самоубийством это быть не может, потому что оружие не обнаружено. Но я уже получил и вторую телеграмму, и в ней говорится о некоторых уликах. Похоже, в дело впутан сам сэр Реджинальд Лавингтон. Полковник Дэлси был хорошо известен в спортивных кругах, но нельзя сказать, что он пользовался блестящей репутацией. Это люди высшего света, мистер Холмс, и ошибиться тут нельзя.

— Лавингтон… Лавингтон? — задумчиво пробормотал Холмс. — Послушайте, Уотсон, когда мы ездили на прошлой неделе к Бодиамским руинам, мы ведь проезжали мимо деревни с таким же именем, верно? Я припоминаю, там есть большой дом, расположенный в низине.

Я кивнул. Я тоже вспомнил окруженный рвом феодальный замок, почти полностью скрытый тисовыми деревьями, и вспомнил также, что атмосфера того местечка показалась мне до крайности гнетущей.

— Верно, мистер Холмс, — согласился Грегсон, — дом в долине. В моем путеводителе говорится, что Лавингтон-Корт живет скорее прошлым, чем настоящим. Так вы поедете со мной?

Мой друг вскочил на ноги.

— Несомненно! — воскликнул он. — Прошу вас, Уотсон, ни слова!

В блестяще организованном гостиничном хозяйстве мистера Джона Хоаса нашелся для нас подходящий экипаж, в котором мы и ехали почти два часа по узким, с глубокими колеями суссекским проселкам. К тому времени, как мы пересекли границу графства Кент, похолодало так, что мы порадовались наличию в экипаже теплых пледов. Свернув с проезжего тракта, мы поехали по круто уходящей вниз узкой дороге, и возница, ткнув кнутом в окруженный рвом замок, расположенный внизу, в лощине, сказал:

— Лавингтон-Корт, сэр.

Несколько минут спустя мы уже выходили из экипажа. По узкой тропинке мы направились к входу… Нас окружала темная листва; угрюмая вода мерцала во рве, башня с зубчатым верхом неясно вырисовывалась в сумерках… и меня вдруг охватило мрачное предчувствие. Холмс зажег спичку и внимательно осмотрел покрытую гравием дорожку.

— Хм… ха! Четыре типа следов. Ну-ка, а это что такое? Отпечатки копыт лошади, и она мчалась с бешеной скоростью, если судить по глубине следов… Возможно, это скакал тот, кого послали за полицией… Ну, Грегсон, здесь мы многого не узнаем. Будем надеяться, что осмотр места преступления даст более интересные результаты.

Едва Холмс умолк, дверь дома открылась. Должен признать, что я вновь обрел утраченное было мужество при виде флегматичного краснолицего дворецкого, пригласившего нас в выложенный каменной плиткой холл, мягко освещенный старинными канделябрами со множеством свечей. В дальнем конце холла виднелась лестница, ведущая на отделанную дубом галерею верхнего этажа.

Худощавый рыжеволосый человек, гревшийся перед камином, поспешил навстречу нам.

— Инспектор Грегсон? — спросил он. — Слава Богу, наконец-то вы приехали, сэр!

— Полагаю, вы — сержант Бассетт из полиции Кента?

Рыжеволосый кивнул.

— Да, сэр. Вы можете идти, Гиллингз, — обратился он к дворецкому. — Мы позвоним, когда вы нам понадобитесь… Ужасное дело, сэр, ужасное! — продолжил он, когда дворецкий вышел. — А теперь оно выглядит еще хуже. Зарезан известный игрок, светский человек — и зарезан в тот момент, когда он произносил тост за свою лучшую скаковую лошадь, а сэр Реджинальд утверждает, что его не было в доме в тот момент, да еще этот нож… — Местный детектив вдруг умолк и взглянул на нас с Холмсом. — А эти джентльмены кто такие?

— Это мистер Шерлок Холмс и доктор Уотсон. Вы можете говорить при них все.

— А, мистер Холмс, я слыхал о вас, у вас репутация умного человека, — с сомнением в голосе заметил сержант Бассетт. — Но в нашем деле в общем-то нет особых тайн, так что я надеюсь — полиция справится сама.

— Грегсон может подтвердить, что я участвую в расследовании исключительно из любви к искусству, — сказал мой друг. — Официально я предпочитаю не появляться в этом деле.

— Я уверен, что это вполне справедливо, мистер Холмс. Итак, джентльмены, прошу вас, сюда.

Он поднял шандал, и мы последовали за ним через холл, но нас внезапно остановили.

Надо сказать, я повидал немало женщин в разных концах света, но ни разу мне не приходилось лицезреть более величественную даму, чем та, что появилась на ступенях лестницы. На мгновение она застыла, положив руку на перила, и мягкий свет упал на ее пышные медные волосы и зеленые глаза с тяжелыми веками — глаза прекрасные и нежные, но в данный момент затуманенные страхом из-за того, что леди явно не могла понять, как столь ужасное событие могло случиться в ее доме.

— Я услышала ваше имя, мистер Холмс! — воскликнула она. — Я мало что знаю, но в одном я уверена. Мой муж невиновен! И я прошу вас постоянно помнить об этом!

Мгновение-другое Холмс внимательно всматривался в нее, словно мелодичный голос вдруг пробудил в нем какое-то воспоминание.

— Я не забуду ваших слов, леди Лавингтон. Но неужели и вправду сцена навсегда лишилась…

— Так вы узнали Маргарет Монпенсьер? — На лице женщины вспыхнул слабый румянец. — Да, именно тогда я познакомилась с полковником Дэлси… Но у моего мужа нет причин для ревности!.. — Она замолчала и сосредоточилась на каких-то своих мыслях.

— Вот как, миледи?! — воскликнул Грегсон. — Ревности?!

Два детектива обменялись взглядами.

Леди Лавингтон, в прошлом великая актриса Маргарет Монпенсьер, явно сказала лишнее. Холмс серьезно поклонился ей, и мы вслед за сержантом продолжили наш путь к двери, скрытой в арке.

Хотя комната, в которую мы вошли, была погружена во тьму, я ощутил, что это огромное помещение.

— Здесь нет света, кроме моих свечей, — послышался голос Бассетта. — Пожалуйста, подождите у двери.

Он направился вперед, и огоньки свечей отразились на поверхности длинного блестящего стола, обращенного своей узкой стороной к двери. У дальнего конца свет блеснул на высокой серебряной чаше, по обе стороны которой лежали чьи-то безжизненные ладони. Бассетт вытянул вперед руку с канделябром.

— Взгляните сюда, инспектор Грегсон! — воскликнул он.

Человек, сидевший во главе стола, упал щекой на полированную поверхность, а его мертвые руки раскинулись возле чаши. Светлые волосы окунулись в лужицу крови и вина…