Несколько длинных лодок поплыли навстречу нашим кораблям, и ещё до того, как мы бросили якоря, они облепили нас.

Лодки представляли собой местные долблёные плавсредства около четырёх метров длинной. В них сидело три-четыре человека, не похожих на европейцев. Большинство из них были абсолютно голые. Они лопотали на далёком от моего понимания языке и пытались забраться на борт.

— Нельзя, — крикнул я.

Бразильцы удивлённо посмотрели на меня.

— Почему? — Спросил один из них.

— Мы будем высаживаться на берег, — продолжал я говорить на португальском. — Будет мало места. У нас много людей. Потом.

— Понятно, — сказал местный и что-то стал кричать своим товарищам.

Мы спустили на воду шлюпки и стали выводить из трюма людей. Я им мысленно сочувствовал, но в то же время, понимал, что наши условия содержания мало отличались от тюремных английских, куда садят бродяг, попадающихся в городах. А куда ещё деваться крестьянам, если у них отобрали землю. В Англии с бродяжничеством боролись очень сурово с пятнадцатого по девятнадцатый век. Это я помнил хорошо.

Помнил я и то, что на север Америки завозились белые рабы, коих насильно вывозили из Англии. Эту мысль я и подкинул капитану Ван Дейку. У меня рабами они не будут (я так думал), а если и придётся их понуждать к «труду и обороне», то также, как и всех других первопоселенцев.

— Слушай мою команду! — Крикнул я. — В каждую шлюпку по четыре вооружённых сопровождающих. Два остаются на берегу в охранении, два возвращаются за следующей партией. Объяснять вновь прибывшим, чтобы далеко не разбегались. Возможны вооружённые столкновения с местными. Исполняйте.

Помощники поработали с личным составом и с переселенцами хорошо. Бардака не наблюдалось. Тренировки в Лисбо не пропали даром. Мои матросы многократно отрабатывали посадку-высадку в шлюпки, потому что я хорошо знал по своему опыту, теория должна обязательно подкрепляться практикой.

[1] Курс бакштаг — ветер направлен под углом от 100 до 170 градусов к курсу.

[2] 30-мм автоматический гранатомёт на станке.

[3] Ветер от 0 до 80 к курсу.

Глава 11

Вдруг со стороны каракки Ван Дейка послышались выстрелы и парусник заволокло дымом. Послышались крики: «Рубите концы», «Команду за борт».

Когда дымы рассеялись, я увидел, что парусник снимается с места и начинает движение на выход из бухты. Людвиг сэкономил на экипаже и вместил максимум рабов, потому что за каждого я платил ему звонкой монетой. И вот сейчас я разглядел его, карабкающегося из воды на подоспевшую вовремя шлюпку.

Я понял, что Ван Дейк, вынужден был ссадить почти весь экипаж, чтобы контролировать рабов и пятнадцать французов захватили его корабль.

Я стоял и думал: «Оно мне надо?». Я уже минут как двадцать стоял и мечтал окунуться в эти лазурные волны. Я уже чувствовал обтекающие меня струи относительно прохладной воды. Атлантический океан у берегов Бразилии не радовал купальщиков теплом, но здесь, в мелководной бухте, вода должна была быть именно такой, как я люблю. А сейчас следовало малым экипажем срываться с места и мчаться за пиратами. А потом ещё и драться за эту несчастливую посудину. А может: «Ну её нахрен?»

— Сбросьте якорный конец. Взять ветер, — скомандовал я.

Матросы потянули канаты, поворачивая парус.

— Увались.

— Только не стреляйте, — услышал я крик Ван Дейка.

— Совсем охренел, — пробубнил я.

«Чайка» развернулась на пятке и быстро набрала ход.

— Держать парус слабым.

Парус выгнулся, взяв ветер. Я увидел каракку, когда мы выскочили из-за острова. Она шла всего в трёх кабельтовых и мы её нагоняли быстро.

— Заряжай носовые.

Канониров не было.

— Санчо, к орудиям. Дуля, помоги.

Орудия зарядили.

— Упреждение по курсу сорок, прицел сто двадцать.

— Есть сорок — сто двадцать.

— Огонь!

Санчо приложил фитиль, пушка окуталась дымом, и в уши ударил выстрел. Ядро прошло впритирку с бортом и запрыгало мячиком по волнам.

— Упреждение шестьдесят, прицел сто двадцать. Огонь!

Вторая пушка грохнула и в рассеявшемся дыму я увидел прямо перед собой корму и накинул на себя железный панцирь и шлем.

— Лева руль, правым навались! Абордаж после залпа.

Грохнул залп мушкетов с каракки. Ему ответил наш залп, и я, схватившись за линь, свисающий с верхней реи, прыгнул с бака джонки на бушприт каракки, пытаясь вцепиться в ванты, но соскользнул с них и сильно ударился коленом об утку[1].

Получив следом удар палашом по шлему, я озверел от боли и от беспомощности. Упав на левую ногу и потирая правое колено правой рукой, я рванул левой рукой свой правый палаш и закрывшись болтавшимся на канате блоком, дернул за нижний конец фала и направил блок по дуге в сторону громадного пирата.

Франк шагнул вперёд и увернулся от летящей в его сторону тридцатисантиметровой деревянно-медной хреновины, но я резко потянул фал к себе и блок треснул его по спине. Франк взвыл, присел на правую ногу и выбросил вперёд левую руку с палашом. Я парировал и выхватил второй палаш, в то же время уворачиваясь от блока, который возвращался ко мне по невообразимой траектории, крутясь и одновременно подпрыгивая, как на резинке.

Я снова толкнул блок во француза и снова попал в него. Уже по голове, правда «чирком». Француз ещё раз взвыл и кинулся на меня.

Я шагнул влево и ещё раз влево, низко присел на левую ногу и ткнул его правым палашом, едва касаясь, а потом шагнул правой ногой вперёд, проникая остриём глубже в печень. Левая рука, круговым движением вовнутрь увела клинок противника и скользнула по его руке в сторону его шеи, но я представил, как сейчас из артерии брызнет кровь и задержал руку. Ему и так хватило.

Оттолкнув первого врага, я двумя прыжками приблизился к двоим, дерущимся с Санчо и насадил их обоих, как цыплят под рёбра. Это было, как нельзя кстати. Они уже подрезали парнишку с обеих сторон. Он весь был в крови.

— Остынь и перевяжись! — Крикнул я, отпрыгивая вправо, уворачиваясь от очередного противника.

Его палаш не встретив моего тела, стукнулся о палубу, «отыграл» от неё и выскочил из руки франка, подпрыгнув вверх. Я с силой ударил по нему плашмя сверху и он воткнулся в своего хозяина, а мой сапог, ударом подошвы по эфесу загнал его глубже.

Видя, что Санчо не может найти у себя перевязочный пакет, я резанул ремень сумки