Если мы уже не хотим быть просто изделием, а мы хотим разбудить в себе что-то такое духовное, мы должны заняться этой конструкцией и выбросить оттуда то, что нам уже не нужно: «И сжег он то, чему поклонялся, и поклонился тому, что сжег». Не для того, чтобы ходить и кричать: «Это все ерунда» – это не ерунда. Но с точки зрения духовного пути это просто уже отработано.

Если вы начнете приглядываться к себе, к своим мыслям и иногда засекать: вот это у меня «на самом деле», а вот это «как должно быть», а вот это опять у меня чего-то не хватает – вы потихонечку сможете понять, что без этого гораздо интереснее, потому что без этого есть Вера и есть Знание. Потому что есть закон работы для себя, для людей и для Храма.

И тогда вы поймете, что богатства и изобилия – боже, какое слово – изобилия! – служащих пищей и удобрением (а удобрение знаем из чего, да?), для духовного роста не следует избегать.

Следующим моим событием в армии был Экзюпери. Я по-прежнему много читал и взял в библиотеке Экзюпери – до этого он мне не попадался. Я только слышал про Маленького принца, но меня это не волновало. А потом впервые прочел «Ночной полет» Экзюпери. И что-то со мной, а точнее, во мне случилось… Моя внутренняя жизнь качественно изменилась. Я не знаю, как это описать словами, но внутри я стал очень спокойным. Как будто моя внутренняя жизнь отделилась от моей внешней жизни.

А третье событие было в том, что я в армии чуть не женился. Я познакомился с одной девушкой на танцах. Они были сироты, она растила двух маленьких, своих сестренку и братишку. Я стал ходить к ним в гости, копать огород и помогать по хозяйству, детишки ко мне привязались, и я подал заявление, чтобы получить разрешение жениться. А тут мы закончили предварительное обучение, и меня отправили как можно дальше, хотя я был отличником боевой и политической подготовки. Отправили меня аж в Уссурийский край, на самый Дальний Восток. Там я тоже нормально жил, вел школьный драматический коллектив, ездил на сборы, выступал за сборную округа, толкал ядро, метал диск. Как раз тут была годовщина незабвенной Октябрьской революции, и я читал «Реквием» Р. Рождественского в Хабаровске на торжественном концерте.

Потом я был летом в Хабаровске на спортивных сборах и успел сыграть роль в народном театре гарнизона. Короче говоря, в итоге всяких разных приключений я стал сверхсрочником в Хабаровске и стал руководить этим самым народным театром. Но до этого я чуть не погиб, уже не по своему желанию. Тогда у нас были Миг-17, очень низкие самолеты. Крыло самолета, вернее, кончик крыла находился на высоте пупка. Мы выкатывали самолет из ангара, и я был на конце крыла. А с другой стороны самолета кто-то дал команду: «Поворачивай!» Человек, который правил, сделал поворот, сзади в это время оказался другой самолет, и меня начало сдавливать точно между двух крыльев. Я издал совершенно звериный вопль. Я теперь знаю, что такое животный вопль. А в госпиталь не пошел, поскольку у меня была премьера. Поэтому я три дня, просто как собака, менял все на сахар и питался чаем с сахаром. И закончилось все нормально.

Ну, в общем, оказался я в Хабаровске, и там тоже не было ничего необыкновенного, кроме одного: я поставил условие, что я к ним перехожу, но они отпускают меня поступать на режиссуру. В Щукинское училище, на заочный факультет. И только я приехал в Хабаровск, только оформился – тут буквально в течение суток меня сажают в самолет, и лечу я в Москву. И поступаю я на режиссуру с большим успехом, набрав 48 баллов из 50 возможных. По дороге я женился… То есть я в самолете познакомился. Она ехала к себе на свадьбу в Калугу… и не доехала. Я послал маме телеграмму: «Поступил, женился. Игорь». Мама срочно, вместе с Колей, из Крыма от тети залетела в Москву, а потом встречала нас в Вильнюсе. Моя подруга как-то случайно проговорилась, что мы познакомились в самолете. У мамы была естественная реакция. Свадебное путешествие у нас заключалось в том, что мы семь суток ехали на поезде от Вильнюса до Хабаровска.

Мой товарищ уже снял нам там пол-избы. Так началась моя семейная жизнь. И все шло нормально, я дружил с ребятами из молодежной газеты и вел на телевидении передачу «В эфире молодость». Там было много разных впечатлений, но обычных, никаких сильных переживаний. Потом у меня случился очередной приступ, я опять попал в госпиталь, мне снова сделали пункцию и опять удачно, без последствий, и комиссовали. Я вернулся домой, взял в Щукинском академический отпуск на один год. А Владимир Федорович, который самоучкой, к тому времени стал ведущим дизайнером завода и начальником отдела, у него в подчинении были очень образованные люди… Вот за это время с 62-го по 68-й год он самоучкой, можете себе представить, стал дизайнером. Потом он поступил в вуз… Министр выяснил, что у него нет высшего образования, заставил его учиться, и он поступил в академию, на искусствоведение. Блестяще ее окончил и сделал открытие: нашел неизвестный в Литве памятник народного творчества. Описал его в своей дипломной работе. Такой замечательный человек Владимир Федорович Долматов. Он отдал мне Народный театр. Так я, вернувшись из армии, стал руководителем Народного театра, закончив к тому времени один курс Театрального училища имени Щукина.

Но было мне что-то после армии неуютно. Я не мог никак себя найти. У меня было ощущение, что я как-то подвешен между небом и землей. Внутри… не знаю… Внешняя жизнь-то была бурная: я уже успел и развестись, поскольку мне наставили рога, и еще всякие были истории смешные. У меня был театр, все хорошо, а вот… Я искал ответа в разных книжках, я перечитал горы книг по психологии… Но что-то не складывалось. И вот я узнаю, что на завод приехала группа социологов из Московского университета. Я иду туда к ним, знакомлюсь, работаю с ними, делаю исследования на тему «Конфликт „мастер – рабочий" при сдельной оплате труда». Там я знакомлюсь с Аркадием. И однажды Аркадий пригласил меня к себе в гостиницу, я пришел, и он вручил мне небольшую пачку машинописных листов и говорит: «Вот здесь информация. Может быть, это будет просто еще одна информация. А может быть, с этого начнется твоя новая жизнь». И я тут же, у него в номере, это читаю.

Вивекананда, вступление… философия раджа-йоги… Полное потрясение. Я выхожу из гостиницы, и у меня переживание, что я вышел в другой город, в другой мир. Все то же самое, и все другое. Так состоялась моя встреча с Традицией. Так началась моя более или менее сознательная жизнь. Это произошло в 1968 году.

Потом я был на сессии и познакомился с Борей Тираспольским. Тоже очень интересно. Я поднимаюсь по лестнице, Боря спускается. Мы останавливаемся вдруг на площадках, поворачиваемся, Боря стоит внизу и говорит: «Это ты про „Дракона" пишешь все контрольные работы (по пьесе Е. Шварца «Дракон») по режиссуре?» Я отвечаю: «Я». И мы не расставались трое суток после этого. Так у меня появился первый духовный родственник.

Потом получилось так, что мне предложили студию в Даугавпилсе, чтобы возродить русский театр, который там когда-то был, и группа моих ребят поехала со мной. Началась жизнь в Даугавпилсе, коммуной, в одной квартире. И там, это было уже на третий год после встречи с Аркадием, я впервые начал что-то рассказывать. У нас были такие пятницы: в ночь с пятницы на субботу мы сидели и говорили. Так к нам пришел «Огненный цветок», метод качественных структур. В Даугавпилсе у меня были знакомые, хорошая интеллигентная семья, педагоги, и у них я прочел все выпуски журнала «Семиотика» Тартуского университета, потом ездил к Лотману, чтобы проверить себя по поводу метода качественных структур.