– Ты не похожа на содержанку, – легко отвечает Сашка, пожимая плечами.

– Не тяну? – насмешливо выгибаю бровь.

– Дурная, – смеется, – Я про поведение! Ну и взвод бородатых родственников на стене как бы намекает, что сюда всяким спонсорам и тому подобным спорным личностям вход воспрещен.

Его улыбка становится шире, и он хитро стреляет глазами в сторону развешанных фотографий. На это я тоже смеюсь.

– А что? У содержанок какое-то особое поведение?

– С мужчинами – да, – рассеянно кивает Сашка, проверяя курицу, – Лиз, все, пора приниматься за обещанный салат.

– Много видел содержанок? – не унимаюсь я, вставая с пуфа. Меня эта тема как-то странно задевает.

– До фига, я же на курорте работаю…Лучше скажи, почему ты снимаешь? В чем проблема с такой машиной квартиру купить?

На это мне остается только горестно вздохнуть, открывая холодильник.

– Отец принципиально отказывается покупать мне квартиру в Москве. Моя семья живет в Питере, и он хочет, чтобы после учебы я туда вернулась. Жилищный вопрос как еще один рычаг давления, – закатываю глаза.

– Тогда вопросов нет, – улыбается Сашка в ответ, – Наверно и работу тебе уже нашел, да?

– Конечно! У отца своя сеть отелей, так что путь мой предопределен. Радует только, что мне и самой это нравится. Папа очень часто таскал меня на работу, когда возможность была, давал всякие поручения. После девятого класса я даже выходила иногда вместе с администраторами на смену, так что…

Развожу руками.

– Все давно решено.

– И не бесит, что опять окажешься под его полным контролем? – Сашка вдруг внимательно смотрит мне в глаза.

– Эм…– а я теряюсь, потому что он попадает в самую цель. Самый болезненный вопрос для меня. Сейчас, пока я учусь, я гоню его от себя, но…

– Предпочитаю пока об этом не думать, – поджимаю губы, отводя глаза.

Достаю стеклянную миску и начинаю рвать в нее салат.

– Потом придется, – напоминает Сашка, моя для меня огурцы.

– Потом – да…

Пока нарезаю помидоры, у Сашки звонит телефон. Уже не в первый раз, надо сказать, звонит за этот вечер, но остальные вызовы Лютик либо сбрасывал и писал что-то, либо коротко интересовался срочно или нет и обещал набрать попозже. Здесь же взял.

– Евгений Семенович, здравствуйте! – прижимает плечом телефон к уху. Голос дружелюбный, но подчеркнуто вежливый.

Я с любопытством наблюдаю. Сашка тем временем достает противень с золотистой румяной курицей и ставит на столешницу.

– Слушайте, я бы рад, но я не на месте, могу посоветовать…Да…Да, я знаю, что сезон, Евгений Семеныч!…Сессия у меня.

Смеется, снимая прихватки с ладоней, и я машинально улыбаюсь вместе с Сашкой, не в состоянии остаться равнодушной к его мимике, пусть и обращенной не мне.

– Ну, учиться никогда не поздно…В Москве я сейчас, да…Ой, спасибо конечно, но…Евгений Семеныч, давайте пока делу. Я вас к Алмазу отправлю, отличный парень, очень опытный, вы может даже и знаете его, невысокий та…Да-да, он! Я ему сейчас наберу…Вы по какому маршруту хотите?…Хм, в «Розе» остановитесь?… У нас? Так вроде забито все было, я там вашу не видел фамилию…А-а-а, на Скорикову…А людей сколько?

Дальше Сашка начинает сыпать какими-то совсем уж непонятными мне вопросами, и я перестаю вслушиваться, только то и дело кошусь на болтающего Сашку, суетясь вокруг него на кухне. Подкатываю к пуфам передвижной столик. Ставлю миску с салатом. Достаю из микроволновки румяную картошку, разделываю курицу, выуживаю две большие тарелки. Накрываю на стол, ощущая рассеянный Сашкин взгляд на себе. Он ожогами остается то на шее, то на груди, то на животе… Когда резко поворачиваюсь к нему, сразу встречаемся глазами, и душная волна опять опаляет с головы до ног. То, что он все это время говорит не со мной, только делает ее лишь более ощутимой.

И мне опять кажется, что его внимание мне совсем не кажется…

И потому так и подмывает спросить, почему он сбежал тогда утром. Все было так плохо? Не хотел объясняться с очередной проходной девчонкой, что-то ей врать? Так зачем улыбаться сейчас и так смотреть? Смотреть, будто тот день был особенным не только для меня…

На языке вертятся жгучие слова, но я прекрасно понимаю, что нет никакого смысла их произносить. В конце концов что Сашка скажет?

Извини?!

Нужны мне его извинения?!

Или того хуже – начнет врать и выкручиваться, а я буду это понимать. По телу пробегает липкое неприятное ощущение только от одной попытки представить, как он пытается замять этот неловкий разговор.

И я молчу.

Зачем портить вечер, да?

Накрыв столик на двоих, утопаю в своем пуфе. Сашка сбрасывает вызов и улыбаясь смотрит на меня.

– На закрытый корпоратив генпрокуратуры не хочешь послезавтра пойти? Евгений Семеныч обещает Киркорова…

– М, как заманчиво, – улыбаюсь я, делая маленький глоток из своего бокала, – Жаль, что я не моя бабушка.

– Ты зря, Фил еще ничего, – угорает на это Сашка, падая на соседний пуф, – Ну что? Приятного аппетита?

Молча чокаемся. Саша опять ловит мой взгляд, смотрит прямо, будто гипнотизируя, а я вновь отвожу глаза.

***

За весь вечер я выпила от силы полтора бокала, но в голове шумит так, будто в хлам. Мы выключили свет, оставив только светодиодную ленту над кухонной столешницей и большую свечу на столе. Черный зимний вечер за окном мерцал неясными огнями, с динамиков плазмы едва слышно лился мурашечный "Muse", и Сашка просто отправлял меня в нокаут своими веселыми историями о горах, сплавах и незадачливых клиентах, вечно попадавших в курьезные, а иногда и опасные ситуации, подставляя всю группу. На глазах моих не просыхали слезы от смеха, а мышца пресса уже ныли от перенапряжения.

И этот интимный контекст между нами, так неуловимо уплотняющий воздух в комнате и заставляющий низ живота влажно тяжелеть. Это…

Я словно уплываю куда-то от реальности, зависая в болезненной, искрящей чувственности, в осознании, что мужчина и женщина, наедине, и нам хорошо. И может быть еще лучше. Много-много лучше…

Тарелки полупусты, бутылка вина выброшена в мусорку, наш смех после очередной истории звенит в комнате затухающим эхом. И меня пронизывает колким сожалением, что ужин закончился.

– Спасибо, что накормил, – на моих губах мелькает неуловимая улыбка.

– Может посмотрим что – нибудь, – Сашка вертит пульт от плазмы в руке.

Наши взгляды встречаются опять. В этот раз Саша не улыбается в ответ, смотрит серьезно, потемневшие во мраке серые глаза пытливо изучают мое лицо.

И я понимаю, что пора уходить к себе.

Потому что это уже совсем не дружеские посиделки будут… Мы перестали смеяться – и сразу все так резко меняется.