– Нет, – прервал его Мэтт, – это человек в чем-то вроде маскарадного костюма. Смотрите, вот головной убор. Возможно, шаман или другая важная шишка.

– Не вижу ничего подобного, – возразила Рейчел. – Это химера, мифическое существо, полуптица-получеловек. Вот здесь крылья.

– Крылья? – Джеймс не был согласен ни с одной из гипотез.

– Да, крылья.

Все задумчиво уставились на стену, как будто где-то здесь, в темноте, ожидал кроманьонский художник, попросивший: «Дайте мне свою беспристрастную оценку». Они продолжали рассматривать рисунок, когда Джесси нарушила чары.

– Это двое трахаются.

Ее слова эхом отразились от стены подобно свисту Патриса. Как только снова установилась тишина, Джеймс и Сабина строго посмотрели на дочь. Бет нервно захихикала. Рейчел и Крисси отвели взгляды.

– Qu'est-ce que la petite fille a dit? – спросил Патрик. – Что сказала эта малышка?

– Там или то самое, или ангел, – сказала Джесси.

– Меня знобит, – пожаловалась Крисси. Вернувшись из пещеры, она сразу же легла в постель: у нее поднялась температура. Мэтт приготовил ей травяного чая из пакетика, который Рейчел откопала в своей сумке.

– На, выпей и расскажи, что случилось в пещере.

После того как Джесси огласила свое неожиданное толкование пещерного рисунка, все вместе, щурясь на солнце, выбрались из грота и обнаружили Крисси: та сидела, обхватив себя руками, на источенном обломке выветрившейся скалы. Все засуетились вокруг нее. Доминика гладила ее по волосам. Патрис слегка ее приобнял. Сабина смотрела в небо. Она чувствует себя нормально, заверила всех Крисси; она и сама не знает, что это на нее нашло.

– Мне там просто не понравилось, – сказала она Мэтту.

– Да что же там могло не понравиться?

– Не знаю. Ну, прежде всего, запах.

– Наверное, это помет летучих мышей. Аммиачная вонь.

– Нет, что-то другое.

Мэтт кивнул. Он уже наблюдал Крисси в подобном состоянии прежде.

– Это тебе что-то напомнило? Из того времени?

В ее глазах плескалась беззвучная мольба, красноречивый призыв – не заговаривать больше об этом.

– Пей свой чай, – сказал он. – Поспи, если сможешь. Я загляну к тебе через час.

Позже, когда она заснула, Мэтт склонился над ее постелью. Она спала, приложив ко рту маленький кулачок, и ее темно-каштановые волосы веером разметались по белой подушке. Он любил ее и боялся за нее, хотя не мог бы определить природу этого страха.

Они уже научились принимать друг друга вместе с виной и невинностью обоих, и он надеялся, что это пришло не слишком поздно. Он жалел, что им не довелось встретиться, когда обоим было по четырнадцать лет, в ту пору, когда они не успели ничего изведать и не знали бы никого, кроме друг друга, но он понимал: это все равно что загадывать желание на потухшую звезду. Он оставил жену спящей и пошел вниз ужинать.

– Папочка, оно снова исчезло! – доложила Бет за ужином.

– Да, – сказал Джеймс, – но если мы притворимся, что не замечаем этого, тогда кому-то надоест забавляться, так ведь?

Джесси навострила уши.

– Все-таки кто же его передвигает? – допытывалась Бет.

– Кто-то, у кого нет более интересных занятий. Может быть, Мэтт.

– Я мог бы придумать другие способы времяпрепровождения, благодарю вас, – спокойно возразил Мэтт.

– Так мы все равно не получили ответа на вопрос, – напомнила Джесси. – Зачем кому-то понадобилось все время переставлять крест?

– Думаю, мы можем догадаться, – вздохнул Джеймс. – Доедай, Бет.

– А вот я не могу, – заявила Рейчел. – Думаю, что в конечном итоге мы все-таки сможем это выяснить.

Джесси испытующе вглядывалась в лица сидящих за столом. Ее изумляло то, что они могут, как ни в чем не бывало, есть и пить, оставив вопрос нерешенным. В конце трапезы Рейчел спросила, не нужно ли отнести еду наверх, для Крисси. Неизвестно по какой причине, Сабина тут же восприняла ее слова как намек, что именно ей следует взять на себя эту обязанность. Она поднялась и взялась за тарелку.

– Я не собиралась тебя нагружать, – сказала Рейчел.

– Давайте я отнесу, – предложил Мэтт.

– Нет, – возразила Сабина. – Я уже поела и могу к ней подняться.

Когда Сабина, постучав, вошла с подносом, Крисси не лежала в постели, а сидела у туалетного столика, причесываясь перед зеркалом.

– Как это мило с твоей стороны. Не стоило беспокоиться. Я как раз уже собиралась вниз. Здесь так жарко.

Сабина пожала плечами и поставила поднос на стол в противоположном конце комнаты.

– Я тебе это оставлю. Крисси отвернулась от зеркала.

– Погоди минутку. Сабина остановилась у двери.

– А что?

– Я хочу тебя кое о чем спросить.

Сабина на мгновение задумалась. Она плотно захлопнула задом дверь и, прислонившись к ней спиной, скрестила руки на груди.

– Ты меня не любишь, ведь правда? – спросила Крисси.

Сабина повела плечами. Крисси отложила расческу:

– Вот что значит добродетель. Наверное, трудно быть до такой степени честной, что тебе не удается приправить ответ на прямой вопрос капелькой невинной лжи. Не можешь слегка приврать, когда тебе задан прямой вопрос.

– Здесь и так кругом слишком много врут.

– В самом деле?

– Да, в самом деле. Теперь позволь мне кое-что спросить. Ты не знаешь, из-за чего он болен?

Крисси на мгновение оглянулась на зеркало.

– Сейчас болен не он. Во всяком случае, не больше, чем другие. Так или иначе, сейчас у него просто депрессия. Перепады настроения. Как было бы и с тобой, окажись ты в его положении.

– Со мной? В самом деле? Но, значит, я очень мало знаю о его положении. Тебе, должно быть, известно гораздо больше, чем мне.

– Ну еще бы.

– Не знаю, почему это должно меня удивлять.

– Я тоже не знаю. Послушай, может, нам лучше начать этот разговор сначала? Мы же говорим про Мэтта, верно?

Крисси увидела, как расширились глаза Сабины.

– Боже милостивый! – ахнула она. – Так, значит, речь не о нем? Мы говорим не про Мэтта. Весь этот разговор, случайно, не к Джеймсу ли относится?

Сабина осознала свою ошибку, но было уже поздно.

– Ты спрашиваешь меня, что я знаю о Джеймсе? Но почему я должна что-нибудь знать? Думаешь, у нас с ним роман? В этом все дело? И что же навело тебя на эту мысль?