– Достоевский где?

– Не знаю. Маньяка, наверное, ловит.

– У тебя ничего по Мотылевскому не проявилось?

– Пусто. Договорился со знакомым РУОПов-цем, завтра сгоняю к ним, перебазарю.

Может, есть что у них. Слушай, магери-то Казановы позвонили?

– Да, я соврал; что он задерживается. Ничего больше не объяснял.

Белкин захлопнул корочки. «Полиция Майами. Отдел нравов». «Простите, можно я применю оружие на поражение?.. Иначе вы ведь меня убьете». «Стреляйте, лейтенант, стреляйте. Что вы, право, как. не родной? Закон же позволяет. Огонь!»

* * *

Викулов оказался на месте. Выслушав Пашу, он развел руками.

– Ты ж сам знаешь, старый, как у нас с этим! Один УАЗ и «Жигуль» шефа. Шеф на Литейном совещается., а УАЗ на заявках, дежурный не даст.

– Серега, вилы…

– Да не меньжуй ты, вернется – вызовем да потолкуем.

– Сомневаюсь я, что она. вернется.

Музыкант хлопнул ладонью по коленке.

– Что за бляха.. я прямо не знаю. Хоть у бандитов «тачку» проси.

– Может, кто из ваших свою даст?

– Во Всеволожск? Не смеши.

– Не на электричке же ехать! Черт с ним, поехал бы, кабы не время…

– Хорошо, рискнем. Ну, гляди, Гончар, если «пустышку» вытянем, отдуваться будешь сам.

– Лады, Серега, давай.

Опера вышли из кабинета и направились в дежурную часть. Водитель с резервным милиционером торчали там, ожидая заявок.

– Юрик, слушай, я где-то свою папку забыл, наверное, в «тачке». Дай ключ на минутку, проверю.

Водитель, которому было лень самому выходить из отдела, достал из кармана ключи и протянул Викулову.

– Там ручка тугая, посильнее дерни.

Викулов кивнул и забрал ключи.

– Вперед, старый…

Машина-канарейка стояла прямо под окнами дежурного. Музыкант открыл двери, прыгнул на переднее сиденье, затем впустил Пашу.

– Там кнопочка под «торпедой», нажми. Секретка.

Паша быстро выполнил боевое задание.

– С Богом! Какая неожиданность, нет здесь моей папочки…

Серега запустил движок и резко врубил заднюю передачу.

УАЗик развернулся и, выпустив в атмосферу черную струю дыма, выскочил с милицейского двора на проспект.

Музыкант сплюнул в форточку:

– Ох, я с бодуна, вчера оттянулись слегонца. Тяжеловато, не протаранить бы кого.

– Да ты уж постарайся.

– Постараюсь. Этого только мне не хватало. Дежурный, наверное, уже руководству названивает. На сколько мы там зависнем?

– Откуда ж я знаю? В один конец час…

– Бензина только б хватило. Да, пахнет финиками. Накормят по самые «помидоры».

– Куда ты? «Кирпич» же!

– Это для фраеров «кирпич». Здесь большой угол срежем. Ты не воспринимай все буквально, Паша. Когда я вижу знак «Ограничение скорости» или «Обгон запрещен», для меня это означает одно – если не повезет, можно в лепешку разбиться.

– Да, тогда действительно не следует обращать внимания на эти глупые картинки.

Паша показал пальцем на знак «Ограничение скорости до двадцати километров в час».

Музыкант кивнул, сбросив скорость со ста до девяноста.

– Кстати, ты хоть посвяти в проблему. Вы, убойщики, скрытные какие-то, сплошные секреты…

– А я разве не рассказал?

– Хе-хе, кроме того, что тебе позарез нужна тачка для поездки во Всеволожск, я ничего не слышал. Ты крыльями больше махал, как страус: «Вилы, вилы…». Охота все-таки знать, из-за чего я завтра схлопочу по «шапке» от «папы». Всего-то шестьдесят километров, право, какие пустяки. Всеволожск…

– Езжай по Мурманскому, так короче.

– Да уж разберусь. Ну что, старый? Ты от «базара» – то не увиливай.

– Помнишь подъезд, куда пошел этот козел с болонкой после седьмого эпизода? Где со смертельным?

– Конечно. Мне ж первому бабка его показала.

– Там, в подвале, я нашел зарубленную болонку и красную куртку. Они были зарыты в песок. Может, там есть еще что типа парика и бейсболки. Я не очень-то копался. Воняло сильно. Потом с понятыми пороемся.

– Да ну?! Лихо! Он что, каждый раз новую собачку заводит? И куртки меняет, как папа Карло?

– Нет, Серега. Настоящий маньяк не имеет к этому убийству никакого отношения.

– Ничего не пойму. С чего ты взял?

– Просто применил основной принцип Петровича: «Никому не верь!». Сегодня я съездил на кондитерскую фабрику, где работала Полина.

– Ну и?

– У ее напарницы муж работает постовым. Ориентировку с приметами маньяка заставляли заучивать каждого сотрудника. Постовой пересказал ее жене. Из добрых побуждений: мол, будь осторожна. Та из тех же добрых чувств предупредила Галину. Тем более, что придурок орудовал в ее микрорайоне. Галина, в свою очередь, тоже поделилась…

– С кем?

– С тем, кто убил ее. Со своим сожителем-мужам. Который любит ее до беспамятства.

– И за что он ее?

– Пока не знаю. Вероятно, повод был серьезный. Какая крутая обстава, достал где-то болонку, парик…

– Это как раз мелочи. Подошел к любому универсаму, подождал, когда какая-нибудь бабуля своего Бобика к перилам привяжет, а сама за хлебом уйдет, и вперед, шавку под мышку и в ближайший двор. А парики – вон, у метро в полный рост. Хошь – мужской, хошь – женский…

– Причину убийства может знать один человек, некая Людмила Ивановна, ближайшая подруга Галины. Вчера она побывала в квартире, а сегодня поехала во Всеволожск. Часа три назад. Вряд ли она собралась подышать чистым воздухом Ленинградской области. Я опасаюсь, что она вознамерилась с предъявой к этому сожителю заявиться. Вопрос – на фига ему такой свидетель, а? Только, Серега, не добавляй газу, мы и так чуть не протаранили две машины.

– Хе, прямо детектив.

Машина выскочила на пригородную трассу, миновала пост ГАИ и, не снижая скорости, помчалась дальше. Трасса была хорошей, Серег а занял левый ряд и врубил мигалку.

– Минут через двадцать будем.

– Скорее всего, болонку он накануне где-нибудь спрятал, может, в том же подвале.

Когда Галина ушла на работу, а Лена – в школу, он перенес собаку домой. Лена в тот день должна была идти на день рождения к однокласснице, прямо после школы. Он знал об этом, .девочка готовила вечером подарок. Галину этот ухарь ждал дома, зная время ее возвращения. Увидев ее в окно, он нарядился и встал возле лифта. Дальше действовал, как настоящий маньяк: четыре удара, один в сердце. Галина и закричать, наверное, не успела. «Ой, Андрюша, ты?» «Я, Галя, я…» Педик сраный…