Двигаясь вперед сквозь песчаный вихрь, мальчик наконец дал волю слезам, прорвавшим барьер его железной выдержки. Чувствуя себя невероятно одиноким в городе, который теперь ненавидел, он испустил жуткий вопль. Впоследствии очевидцы рассказали, что это был горестный плач, но я знал, что они ошиблись: то был первый крик новорожденного.

На продуваемой горячим ветром автостоянке в центре Джидды произошло рождение Сарацина-террориста. То был процесс не менее кровавый и болезненный, нежели появление его на свет четырнадцать лет тому назад. Позднее неослабевающая любовь к отцу превратила этого человека в пылкого приверженца консервативного ислама, врага всех западных ценностей, сторонника джихада и насилия, откровенного разрушителя монархии короля Фахда.

Спасибо тебе за это, Саудовская Аравия.

Несмотря на огромное богатство, обширные запасы нефти и любовь к самому современному, изготовленному с применением высоких технологий американскому оружию, в Саудовской Аравии ничего не работает как следует. Взять хоть общественный транспорт в Джидде.

Поскольку мопед был сломан, вернуться сын зоолога мог только автобусом. Но ждать его пришлось слишком долго, к тому же поднялась пыльная буря, поэтому, пока Сарацин добирался до дому, родные успели узнать про казнь главы семейства и вот уже целых двадцать минут ждали подтверждения страшной новости.

Вся большая семья собралась в скромной гостиной. Ужас, охвативший мать, быстро передался остальным родственникам. Боль, испытываемая вдовой, была так сильна, что пересилила и страх, и осторожность: несчастная женщина принялась бранить свою страну, ее несправедливые законы и даже самого короля. Ни один мужчина в Саудовской Аравии ни за что не признает этого, однако мать Сарацина была самым умным человеком из всех, что сидели сейчас в гостиной.

Поток горестных обвинений прервался, лишь когда кто-то, выглянув в окно, увидел, что возвращается ее сын. Захлебываясь слезами, мать встретила его в прихожей в полном отчаянии из-за того, что мальчик стал свидетелем казни родного отца. От этого случившееся казалось ей еще более ужасным.

Когда в ответ на немой вопрос матери он отрицательно покачал головой и рассказал об аварии на стройплощадке и поломке мопеда, она, тяжело опустившись на колени, в первый и единственный раз в жизни возблагодарила Аллаха за каждую ссадину на теле сына. Мальчик помог ей подняться и увидел двух сестер, стоявших отдельно от всех, словно бы их высадили на необитаемый остров отчаяния.

Сарацин обнял девочек и поведал собравшимся, какое безысходное горе овладело им по дороге домой: ведь казненному преступнику не полагались ни похоронная церемония, ни достойное погребение – другие члены семьи еще не успели подумать об этом. А ведь и точно, они даже не смогут закрыть покойнику глаза, обмыть его и оказать самую последнюю услугу – завернуть в саван (гробов у мусульман нет). Останки несчастного зоолога будут зарыты на общем участке кладбища, в месте, которое никак не обозначено. Если им повезет, могильщик положит труп на правый бок, лицом к Мекке.

Мать потом вспоминала: несколько месяцев ничто не могло рассеять гнетущее облако скорби, нависшее над домом. Их посещали лишь ближайшие родственники, телефон молчал. Шутка ли: подстрекательство и разложение – это означало, что семья казненного подвергнется остракизму со стороны друзей, знакомых и общества в целом. В каком-то смысле все домочадцы зоолога были брошены в безымянную могилу и похоронены вместе с ним. И все же неуклонное течение дней со временем притупило остроту их горя. Мальчик, который прекрасно учился, взял наконец в руки книги и продолжил занятия дома. Это немного успокоило мать и сестер: ведь образование – шанс обрести лучшее будущее, пусть даже эта перспектива и представлялась им тогда весьма туманной и фантастической.

Через восемь месяцев после казни в темном небе неожиданно забрезжил рассвет: тайком от невестки и внуков дедушка, отец зоолога, неустанно стремился облегчить их участь. Задействовав все свои знакомства и потратив на взятки последние деньги, старик сумел-таки выхлопотать для вдовы сына и троих ее детей заграничные паспорта, разрешения на выезд и визы. Возможно, власти не стали препятствовать отъезду родных казненного, поскольку те служили постоянным напоминанием об их злодействе. Как бы то ни было, дедушка, приехав к невестке и внукам поздно вечером, сообщил ошеломляющую новость: завтра на рассвете им предстоит покинуть родину. Сделать это надо было как можно скорее, пока люди, которых он подкупил, не передумали.

Всю ночь Сарацин и его родные упаковывали свое нехитрое имущество и, вспоминая пережитое, решили, что прощаться им не с кем. На рассвете семья тронулась в путь. Колонна из четырех автомобилей двенадцать часов ехала через нескончаемую пустыню, мимо бескрайних нефтяных месторождений, пока путники не увидели впереди в сгущающихся сумерках бирюзовые воды Персидского залива.

Через него сверкающим ожерельем протянулась дамба, соединяющая Саудовскую Аравию с независимым островным государством Бахрейн. Дамба короля Фахда – под таким названием известно это чудо голландской инженерной мысли – является одновременно и мостом длиной более шестнадцати миль. И на каждой миле пути саудовский монарх улыбался нашим беглецам с рекламных щитов. А ведь по злой иронии судьбы именно этот человек подписал указ о казни несчастного зоолога. Ненавистное лицо Фахда – последнее, что мальчик увидел, покидая родину.

После того как они заплатили еще одну взятку на границе, дедушке и трем двоюродным братьям Сарацина было разрешено на короткое время въехать в Бахрейн без документов, чтобы перевезти семейные пожитки в дом, который старик снял через знакомых. При виде этого убогого жилища у женщины и детей буквально упало сердце, хотя вслух никто ничего не сказал.

Ветхая лачуга, расположенная на маленькой грязной площади в промышленном районе Манамы, столицы Бахрейна. Входная дверь нараспашку, водопровод едва работает, электричество проведено только в две комнаты, но пути назад нет: все равно ничего хуже, чем оставаться в Джидде, быть не могло.

Когда нехитрый скарб был наконец выгружен, мать с дедушкой прошли в обветшавшую кухню, и женщина тихим голосом поблагодарила отца мужа за все, что он для них сделал. Старик покачал головой, сунул невестке в руку тоненькую пачку банкнот и пообещал, что будет присылать деньги каждый месяц: понемногу, но им должно хватить. Вдова закусила губу, чтобы не расплакаться, – так тронуло ее великодушие свекра, – а тот медленно подошел к внучкам, которые наблюдали за ними из грязного двора, и обнял девочек.

Самое трудное старик оставил напоследок. Внук, прекрасно понимая, что происходит, с нарочито деловым видом распаковывал коробки на заднем крыльце. Дед подошел к нему и остановился, ожидая, когда мальчик оторвется от своего занятия. Оба они не были вполне уверены, подобает ли мужчинам открыто проявлять эмоции. Наконец старик шагнул вперед и крепко обнял мальчика. Времени демонстрировать характер у деда не осталось: один Аллах знает, суждено ли им увидеться снова.

Дедушка внимательно посмотрел на парнишку и в который уже раз удивился, как сильно тот похож на своего покойного отца. Кто бы что ни говорил, а все-таки наша жизнь продолжается в детях и внуках – даже всемогущий король не в силах изменить этот порядок вещей. Старик резко повернулся и направился к машинам, велев двоюродным братьям Сарацина заводить моторы. Он не стал оборачиваться, чтобы невестка и внуки не видели слез, струившихся по его щекам.