В это время завибрировал мобильник в кармане самого старшего лейтенанта. После последнего разговора с комбатом он переключил телефон с обычного звонка на виброзвонок и сам мобильник, чтобы лучше чувствовать виброзвонок, переложил из толстого кожаного чехла в карман.

Ответил Ослябя сразу:

— Слушаю вас, товарищ подполковник.

— Виктор Юрьевич, эмир Харунов сам вышел на связь с нами. Он позвонил в райотдел полиции, оттуда его переадресовали сразу к нам. Дозвонился. Но у него другой номер. Не тот, на который в его банду звонили на марше. Но это не важно. Короче говоря, Харунов выдвинул требования. Он захватил заложников. Сто два человека. Его условия такие. Мы доставляем к нему Людмилу Николаевну и два вертолета без пилотов. Пилоты у него есть свои, которые умеют летать на русских машинах. Как я понял, это афганцы. Наши вертолеты поставлялись и поставляются в Афганистан. И у пилотов много часов налета. Естественно, он сажает в вертолеты своих людей и сколько поместится заложников. И вылетает в южную сторону. Там только две границы — с Грузией и Азербайджаном. К какой он пожелает полететь, Харунов не сообщил. Но разрешил даже сопровождать его вертолеты нашим боевым машинам. Перелетев границу, он посадит вертолет и выпустит заложников. Нахал этот эмир.

— И что ему ответили, товарищ подполковник?

— Что погода не позволяет вылететь сюда вертолетам. В районе всех ближайших аэродромов густой туман. Иначе его банду уничтожили бы еще на подходах к туристической базе. Харунов знает, что ты спас Людмилу Николаевну. Знает и то, что ты «вылетел с Сарматского плато вместе с ней в Пятигорск». Потребовал, чтобы вертолеты прилетели из Пятигорска. Но Пятигорск тоже уже заволокло туманом. Осень. С погодой не поспоришь. Мы объяснили эмиру, что не можем выполнить его требования, он сказал, что если в десять утра не будет вертолетов, он начнет расстреливать заложников. По десять человек каждый час. Начнет с иностранцев, чтобы России было стыдно за свои действия. Иностранцев ровно десять человек. Сейчас вызвали психолога. Он будет звонить Харунову и уговаривать. Не знаю, насколько это поможет. Но это штатные действия антитеррористов ФСБ. Мы должны предпринимать собственные действия, такие, каким обучены. Времени у тебя только до десяти утра. Оцениваешь ситуацию?

— Оцениваю трезво, товарищ подполковник. Со мной планшетник. Я еще слегка плаваю в системе «Оператор» и потому прошу помощи у Управления космической разведки. Смогут они найти точку, с которой разговаривает Харунов, и переслать ее на мой планшетник? Прямо на карту туристической базы. Чтобы я знал корпус, в котором эмир Харунов устроил свой штаб. И еще хорошо бы определить, в каком корпусе держат заложников.

— Второе я тебе могу сказать. Всех заложников собрали в столовой. Это по нашим данным. Других данных у нас нет, но и сомнений нет. Там большой зал, все на виду, под присмотром. Так, в принципе, и прогнозировалось. Эмир Харунов повел себя предсказуемо. Что касается первого вопроса, то я обещать ничего не могу, могу только сделать запрос. Сейчас запрошу и позвоню тебе.

— Жду, товарищ подполковник…

Ослябя, ожидая повторного звонка комбата, не стал прятать мобильник в карман, он осмотрелся и позвал двух солдат:

— Иванов! Славич! Ко мне!

Солдаты тут же оказались рядом.

— Сейчас товарищ старший прапорщик полиции отведет вас в сторону и покажет место, где можно выкопать полнопрофильный окоп. Окоп копаете на троих человек. Чтобы не тесно было. Все понятно?

— Так точно.

Понятно солдатам, конечно, было только то, что следовало выкопать окоп. Копать полнопрофильные окопы солдаты взвода умели. Но для чего это нужно и кто будет третий с двумя солдатами, старший лейтенант не стал объяснять. У солдат своя поставленная задача, у командира взвода своя, и каждый выполняет свою задачу как может.

Старшему прапорщику Чолахову тоже требовались объяснения. Но вместо этого Ослябя только сказал:

— Подыщи им место, где земля помягче и камней поменьше. И возвращайся. Этот окоп не для тебя. Они там вдвоем справятся.

Шахмырза увел солдат в сторону. Вернулся через пару минут, заметил вопросительный взгляд старшего лейтенанта и кивнул:

— Копают как экскаваторы. Я так не умею. По ту сторону дороги. За трехглавой скалой земля мягкая. Там легко копать.

Подошла Людмила Николаевна. Она, судя по всему, была отходчивая и уже не сердилась на командира взвода за недавний грубый с ней разговор. А разговор ей показался именно грубым. Людмила Николаевна не привыкла, чтобы ею командовали как солдатом.

— Виктор Юрьевич, я правильно имя-отчество запомнила?..

— Правильно. Слушаю вас, Людмила Николаевна.

— Это уже не женское любопытство. Это важный вопрос. Я поняла, что вам передали какие-то данные по поводу эмира Харунова. Могу я узнать какие?

— Вас по-прежнему обижает, что он не пошел за вами на Сарматское плато?

— Меня волнует судьба людей, которые оставались на туристической базе. Давайте обойдемся без взаимных уколов.

— Попытаемся обойтись. Объяснить я вам могу, пока у меня есть время. Когда времени не будет, извините, лучше не спрашивайте. Я могу ответить бестактно. Итак… Харунов захватил сто два заложника. Несколько человек уже убиты. Это те, кто изначально пытался спрятаться. Их просто расстреляли в спину. Не верьте, когда говорят, что на Кавказе не стреляют в спину. Стреляют, и с большим удовольствием. На Кавказе такие же люди, как и везде. И предпочитают нападать, когда противник не видит их.

— Харунов выдвинул какие-то требования?

— Да. Он требует два вертолета и воздушный коридор до южной границы. Заложников обещает выпустить сразу после пересечения границы вертолетами. Чтобы они могли вернуться назад пешком. В противном случае он обещает начиная с десяти ноль-ноль утра расстреливать по десять человек. Начать обещает с иностранцев, которых на турбазе как раз десять. Это для того, чтобы пристыдить Россию.

— Да, я знаю этих иностранцев. Группа туристов из Израиля. Но мне непонятно его требование. Зачем он тогда шел сюда? Зачем вел сюда людей? Чтобы назад прокатиться на борту вертолета? Что-то здесь не так или вы недоговариваете. Могу предположить, что Харунов потребовал еще что-то. Или он совершает отвлекающий маневр, когда в другом месте будут действовать другие люди.

— В умении логично мыслить вам, Людмила Николаевна, не откажешь.

— У меня академическая привычка раскладывать все по полочкам в голове, а потом анализировать. Причина должна быть. Это очевидно.

— Есть причина. Батырби Харунов требует, чтобы ему выдали вас, Людмила Николаевна. И улететь он желает вместе с вами.

— Могли бы и сразу это сказать. Я не из слабонервных людей. Но можно же и объяснить ему, что я не работаю над системами психотронного оружия. И могу оказаться бесполезным балластом в таком рискованном походе в глубь российской территории. И никогда работать не намеревалась. Это слегка охладит пыл Харунова.